– Руки вперед выставить! – И связал туго запястья пленникам. – А теперь шевелитесь, ублюдки! Вперед, и не думайте сбежать!
– Что происходит? Даниель, это похоже на дурной сон, – прошептал Максим.
– Я вам пошепчусь, уроды! – гаркнул солдат и ткнул тупым концом древка пленника в спину.
«Действительно, кошмар продолжается, а ты не можешь его остановить, не можешь проснуться», – обреченно подумал Максим. Он почувствовал, как его голова готова была расколоться. То ли невидимый железный обруч сдавил ее, то ли сила изнутри старалась разорвать череп. «Давление, – решил Максим, – мы же на глубине находимся». И тут липким ужасом, будто пиявка, присосалась мысль: может, ничего этого нет, может, мы сейчас лежим на дне океана без сознания, прикованные давлением воды, и скоро закончился воздух, а царица Бермудской империи – агония умирающего мозга?
– Шевели ногами! – крикнул стражник, выведя из задумчивости Максима.
Людей провели сумрачными коридорами. Огней не было. Камень стен сам светился бирюзовым светом.
Пленников провели вниз. Стало темнее. Только пляшущий огонь факелов осветил щербатые ступени. Дальше еще один коридор, идущий вдоль стальных решеток. Максим разглядел внимательные и уставшие глаза узников. Они с обреченностью во взгляде провожали новых пленников. Никто не стонал. Нависла тишина – ожидание скорой смерти. И не скажешь, что в темницах томятся живые люди. Всего лишь бесчувственные физические оболочки прилипли к прутьям. Не люди, а тени людей. Максиму это напомнило коллекцию энтомолога. За тонким стеклом – распятые тельца насекомых, но вместо стекла здесь решетки, а вместо насекомых – люди.
– Ваши покои, ребята, – хмыкнул солдат, открыв камеру. – Не стесняемся, проходим, располагаемся.
Руки им не освободили.
– Что происходит? – спросил Дик, когда солдаты ушли.
В голосе не было удивления, а только отчаяние и растерянность.
– Надо проснуться, слышите, ребята, надо проснуться, этого не может быть, – безумно прошептал Мигель. – Всего лишь сон. Не может же быть, что мы на дне океана. Ведь это морок, да? Магия. Колдовство. Ведь ты же сам сказал, Даниель, воздуха в баллонах достаточно, правда? А все это иллюзия.
– Ах, если бы, – произнес незнакомец из камеры напротив. – Это реальность. Вы кто такие, ребята?
– Да никто! – взорвался Дик.
– Молчи! – приказал Даниель. – Он все равно ничего не поймет.
– Да, теперь вы точно никто, – философски заметил незнакомец напротив. Он прильнул лицом к решетке и, схватив пальцами прутья, лизнул металл и сплюнул на пол. – Все мы никто. Я был ремесленником. Меня сосед сдал, гнида конская. Позавидовал успеху, а сам бездельник каких свет не видывал. В шпионаже обвинили.
– Ну, не начинай, а, – кто-то застонал в темноте.
– Ладно, молчу. Так кто вы? За что вас?
– Нас посчитали лазутчиками, – спокойно ответил Даниель.
Максим поморщился. Он ощутил головную боль. Может, действительно это агония мозга? И ничего нет?
– Ну, а кто вы? То есть, кем были?
– Ныряльщики.
– За жемчугом?
– Нет, просто ныряльщики, – раздраженно произнес Даниель.
– А из какой вы страны?
– В смысле?
– Ты так хорошо болтаешь по-нашему.
– Я из Германии. А остальные: Испания, Россия, Америка.
– Первый раз слышу. Бро. Бро мое имя. Я бермудец. Ремесленник.
– Бред какой-то! – рассмеялся Максим. Он провел ладонью по лицу. – Нет такой национальности – бермудец. Нет. И вообще выпустите меня отсюда. Разве вы не видите, это же спектакль, представление. Выпустите меня! – Он закричал и, вцепившись в прутья решетки, решил выдрать их.
