Правда, прислуги сейчас не было. Вернее, в доме вообще никто не жил, об этом свидетельствовали наглухо закрытые ставни.
Арабелла озадаченно уставилась на них, понимая, что у нее нет ключа. Тяжело вздохнув, она собиралась отступить, но в тот момент дверь, тихо скрипнув, приоткрылась. Девушка ошеломленно моргнула, а потом решила, что дом просто не заперли.
Мистер Маркл упоминал, что раз в неделю в доме убирается женщина из соседней деревни. Скорее всего, она забыла закрыть на замок.
Решив с этим разобраться позже, Арабелла переступила порог.
Действительно, в доме оказалось чисто, хотя это была чистота, которая присутствует там, где никто не жил. Закрыв дверь, Арабелла обошла особняк. Ей пришлось зажечь свечу, ставни открывать она побоялась, опасаясь, что кто-нибудь вполне может счесть это приглашением поживиться, а вряд ли девушка сможет противостоять мужчине.
Осмотр коттеджа разбередил старые раны. Здесь все оставалось таким, словно отец недавно вышел и вот-вот собирался вернуться.
В носу защипало.
– Ох, папа, – прошептала девушка, опускаясь на ступеньку. Слезы все-таки хлынули из глаз. Дом удивленно скрипнул, но девушка не заметила этого, слишком поглощенная своим горем.
Прорыдавшись, Арабелла встала и, чувствуя себя слишком разбитой, чтобы продолжать осмотр, направилась в спальню. Понимая, что ей тяжело будет засыпать в комнате отца, она предпочла гостевую, расположенную дальше от лестницы.
Несмотря на теплую погоду, в комнате было промозгло. Арабелла подошла к камину, намереваясь растопить его, но не нашла ни дров, ни угля.
Искать их, как и постельное белье, сил не было. Ежась от холода, Арабелла быстро скинула пропылившуюся одежду, переоделась в ночную рубашку и юркнула под покрывало. Взбудораженная, раздираемая противоречивыми чувствами, она долго ворочалась, пока наконец не погрузилась в глубокий сон без сновидений.
Дорога не задалась с самого начала, и в Эйборшир Макс добрался затемно и в крайне раздраженном состоянии. Сначала, выехав из городских ворот, маркизу пришлось тащиться за огромной колымагой. Кучер которой игнорировал сигналы рожка и никак не хотел уступать дорогу, затем на постоялом дворе Макс вынужден был ждать, пока конюхи сменили лошадей в почтовой карете и только потом принялись за экипаж маркиза. После выезд перекрыл дилижанс, которого на узкой дороге попытался обойти юнец на обшарпанном фаэтоне. В результате оба экипажа, столкнувшись, полностью перегородили выезд из ворот, и Максу не оставалось ничего другого, как заказать себе обед.
Мясо было пережаренным, а вино – кислым, и постоялый двор маркиз покидал еще в более дурном настроении. На этом злоключения не закончились, как только Максимилиан пересек границу Эйборшира, одна из лошадей потеряла подкову. Деревень поблизости не было, и ему пришлось пустить коней шагом по пустынной дороге. Поэтому в Ньюсем маркиз въезжал уже в сумерках. Единственный постоялый двор не внушал доверия, и дю Вилль предпочел не заходить туда, опасаясь, что еда окажется слишком скверной, а в кровати его будут поджидать клопы. Выяснив у кузнеца, что до нужного ему места несколько миль, Максимилиан оставил Леона разбираться с кузнецом, а сам зашагал по дороге, ругая себя за выбор лошадей для путешествия. Что стоило выбрать коней, которые заезжены не только в упряжь, но и под седло!
Несколько миль, в устах кузнеца прозвучавшие как пустяк, оказались очень долгими. Макс несколько раз пожалел, что не стал пищей для клопов. Сейчас это казалось более предпочтительным вариантом, чем идти по пыльной дороге, освещаемой огрызком луны – только так маркиз мог назвать тонкий месяц, то и дело скрывавшийся за тучами.
