– Скажи «сы-ы-р»! – произносит он. – Тебя снимают. Приготовились… мотор… Одноразовый «Кодак».
– Слово, которое ты ищешь, начинается с «к», и больше я тебе подсказывать не буду, – говорит Роберта.
– Ка… ка… кадавр. Кабана. Кавалерия. Канада.
– Нет, ты способен на большее, – комментирует Роберта, недовольно поджав губы, но вскоре, вздохнув, сдается, не желая расстроить его. На данный момент ему и с ходьбой-то справиться трудно, не то что идти и думать одновременно.
Пройдя через дверь, они оказываются в месте, которое находится одновременно внутри и снаружи.
– Балкон! – вспоминает он.
– Правильно, – соглашается Роберта. – Видишь, как легко получилось.
С балкона открывается вид на безбрежный океан. Волны сверкают и переливаются в лучах теплого солнца.
Перед ними – два стула и небольшой стол. На столе стоит стеклянный кувшин с какой-то белой жидкостью и лежит печенье. Он должен знать, как называется белая жидкость.
– А вот и угощение, – говорит Роберта. – Награда за долгое путешествие.
Они садятся за стол друг напротив друга. Охранники стоят рядом, наготове, на случай, если понадобится их помощь, или если он вдруг решит спрыгнуть с балкона на острые скалы внизу. На скалах стоят солдаты с тяжелыми черными винтовками в руках. Они защищают его, объясняет Роберта. Он думает, что, если спрыгнуть вниз, солдаты, сидящие на скалах, тоже назовут его «сэр».
Роберта разливает белую жидкость в прозрачные граненые стаканы, сверкающие на солнце и отбрасывающие блики во все стороны. По плитке, которой замощен пол балкона, пляшут солнечные зайчики.
Он берет печенье и откусывает кусочек. Оно шоколадное. Неожиданно вкус шоколада пробуждает целый сонм воспоминаний. Он видит мать. Потом снова мать, но уже другую. Обед в школе. Вспоминает, как обжег губу, откусив кусок свежеиспеченного «Толл-хауса». Мне нравится горячее сдобное тесто. Хорошо, когда печенье чуть-чуть не пропеклось. Нет, мне нравится слегка пригоревшее, твердое печенье. У меня аллергия на шоколад. Больше всего на свете я люблю шоколад.
Он понимает, что все эти утверждения верны. Но как они все могут быть верны? Если у него аллергия, откуда такие приятные воспоминания о шоколадном печенье?
– Марафонская загадка продолжается, – говорит он вслух.
Роберта улыбается.
– Ты сейчас сказал почти правильное предложение. На, пей.
Она протягивает ему стакан с прохладной белой жидкостью, и он принимает его.
– Ты придумал себе имя? – спрашивает Роберта.
Он делает глоток – и как только пахучая жидкость, размочив крошки печенья, уносит в пищевод, в голове поднимается новый вихрь беспорядочных мыслей, но комбинация вкуса печенья и белой жидкости действует на них, как вода – на песок в лотке золотоискателя. Она смывает всю грязь – и на дне остаются крупицы золота.
Электронный прибор с глазом-линзой. Он знает его название! И белый напиток – его дают коровы, верно? Коровий сок. Слово на букву «м». Глаз-линза.
– Кам!
Коровий сок.
– Му-у!
Роберта смотрит на него со странным выражением.
– Кам… му… – повторяет он.
В глазах Роберты загорается искра понимания.
– Камю?
– Кам. Му.
– Камю! Какое прекрасное имя. Ты превзошел самого себя!
– Камера! – в конце концов вспоминает он. – Молоко!
Но Роберта его уже не слушает. Она витает где-то в облаках.
– Камю, философ-экзистенциалист! «Живи до слез». Слава тебе, мой друг! Молодец!
Юноша понятия не имеет, о чем она говорит, но раз это ее радует, то и ему должно быть хорошо. Приятно, что он смог ее удивить.
