– О чем задумалась? – отвлекла меня от раздумий Лила.
– О Ное, – соврала я. – У него была целая неделя, чтобы растрепать всей школе о моих шрамах. Как думаешь, чего он ждет?
– Может, ему просто некому рассказывать? Он же наркоман из приемной семьи, которому нужен репетитор.
– Ага, может.
Или, возможно, он выжидал идеального момента, чтобы превратить мою жизнь в настоящий ад.
Лила начала крутить кольца на пальцах – верный признак, что она волнуется.
– Что? – спросила я.
Пришлось напрячься, чтобы разобрать ее тихое бормотание:
– Мы рассказали Люку.
Услышав это, я даже отпустила руль, испугавшись, что раздавлю пластик на маленькие кусочки.
– ЧТО вы сделали?!
Лила заерзала на месте и принялась тереть руками колени.
– Он ходит с нами на занятия по английскому. Вместо того чтобы исправлять друг другу ошибки в письменных работах, мы с Натали и Грейс обсуждали ситуацию с Ноем и твоими шрамами… Люк кое-что подслушал.
Стук моего сердца эхом отдавался в ушах. Я хранила эту ужасную тайну на протяжении почти двух лет, а тут два человека буквально ворвались в мой личный кошмар всего за одну неделю.
Не дождавшись от меня ответа, Лила заговорила снова:
– Эти шрамы – не твоя вина. Тебе совершенно нечего стыдиться, в отличие от твоей матери и, возможно, отца. Но тебе? Нет. Люк и так знал, что твоя мама была безумной до чертиков, но никогда никому об этом не говорил. Хоть он и туповат, но даже ему хватило ума, чтобы сообразить, что это мама ранила тебя.
Что мне сделать? Разозлиться? Обрадоваться? Я предпочла хранить безразличный вид.
– Она не безумная, – пробормотала я, зная: что бы я ни сказала о своей матери, меня никто не будет слушать. – У нее просто… есть свои проблемы.
Лила медленно и нежно накрыла мою ладонь своей, слегка сжав мои пальцы в знак поддержки. Тем самым она напоминала, что любит меня несмотря ни на что.
– Мы думаем, что тебе нужно всем рассказать. Перейти, так сказать, в наступление, а не занимать оборонительную позицию. Если об этом заговорит Ной, люди уже будут знать правду и подумают, что он придурок, раз смеется над тобой.
Я уставилась на верстак Эйриса. Мой отец никогда не был в ладах с инструментами – если что-то ломалось, он вызывал мастера. А вот Эйрис любил с ними возиться. Все свободное время он проводил в гараже. Господи, как же он мне нужен! Брат бы подсказал мне, что делать.
– Эхо, пожалуйста, поговори со мной. – Горечь в ее голосе разбивала мне сердце.
– Чья это была идея? – спросила я, хоть и так знала ответ. – Грейс?
Она всегда была за то, чтобы я рассказала о случившемся всей школе.
– Это несправедливо, – выдохнула Лила. – Конечно, Грейс поступила нечестно по отношению к тебе. Она клялась, что весь этот бред с личными отношениями и отношениями на публике закончится, когда ее выберут лидером команды поддержки. Но, Эхо, она хочет того же, чего и мы все – чтобы все вернулось к норме. А пока думают, что ты мазохистка или пыталась совершить самоубийство, ты будешь числиться в изгоях. Может, ситуация с Ноем только к лучшему. Нет худа без добра.
Впервые с момента, как Лила рассказала мне эту новость, я подняла на нее глаза.
– У меня мать слетела с катушек.
– Мы тебя прикроем, – поспешно выпалила подруга. – Люк пообещал, что расскажет друзьям о тех сумасшедших случаях, которые он видел сам, когда вы встречались. Ну, знаешь, чтобы добавить правдоподобности твоей истории. А когда Грейс об этом услышала, то согласилась подтвердить всем, кого мы с ней и Натали видели в больнице – копов. А еще мы слышали, как мистер Эмерсон кричал на твою маму. Грейс очень этого хочет… как и все мы.
