— Вы только тему эту не поднимайте, шеф и так сейчас в нестабильном состоянии… — кидаю ему в спину и получаю ответный кивок головы.
Ой, да даже если и заикнется, у меня наготове три тысячи отмазок.
Телефон на столе оживает, и я подпрыгиваю на месте. Уф, надеюсь, звукоизоляция в ту сторону работает лучше, чем в эту.
— Света! — рычит в трубку Рижский.
— Агния, — спокойно исправляю я.
— Я не досчитался папок на столе.
— Принести калькулятор?
— Принеси себя, — холодно приказывает босс.
Глубоко выдыхаю, расправляю на себе складки платья-футляра, больше походящего на мешок из-под картошки, которыми затариваются на зиму мои родители, и шагаю к кабинету.
Вхожу без стука. Сам же звал, не звал даже, а затребовал, к черту этикет.
Прохожу к столу кудрявого засранца, выглядящего как бог, клянусь, и слегка откашливаюсь, привлекая внимание. Он не изменяет себе: глаз от экрана не отрывает, мое существование признает разве что барским замахом руки, знаменующим коронное "стой, молчи, жди очереди".
Стою, раскачиваюсь взад-вперед, сверля дырку в голове этого несносного мужчины. Ну как можно быть настолько непрошибаемым! Другой уже чесаться от моего злобного взгляда бы начал, а этот и ухом не ведёт. Красивым таким, чуть заостренным, как у эльфа, ухом. Блин, у него даже эта часть тела хороша, до чего несправедлива природа, генетика и карма. Почему за его прескверный характер ему экзема на все лицо до сих пор не прилетела?
— Почему их семь? — постукивая длинным музыкальным пальцем по стопке папок на краю стола, спрашивает шеф.
Ох, что он творил этими пальцами.
— Потому что одна из кандидаток вчера рожала мне в трубку, я решила, что ей сейчас не до фотосессий.
— Почему я узнаю об этом сейчас, — устало потирая виски, наконец, удостаивает меня взглядом. Слегка прищуривается, вглядываясь мне в лицо, чуть соскальзывает вниз, небрежно осматривая мой лоховской прикид, и спотыкается о колени. Даже слегка подаётся вперёд, словно пытается что-то там разглядеть.
— Потому что не читаете почту?
Взгляд вновь перемещается к моему лицу и становится более пристальным.
— Что? — переспрашивает он.
— Почта. Я написала вам ответным письмом, что одна из кандидаток недоступна сейчас.
— Напомни, как тебя зовут? — откидывается в кресле, снова постукивая пальцами по столешнице.
— Агния, — устало выдыхаю я.
Что началось-то? Что за взгляды?
— Подойди и сядь на стол, — хлопает по деревянной поверхности.
— Чего? – я, может, ослышалась?
Складываю руки на груди, пытаясь бороться с липким чувством омерзения.
— Кажется, вам нужен был зубастый питбуль, а не послушная болонка, — цежу сквозь сжатые зубы. — Или это тест такой?
— Тест, ага. Приподними юбку.
В голове взрывается такой фейерверк эмоций, что перед глазами скачут цветные пятна. Он же не… или… Ох, одно предположение хуже другого!
Вжимаю ногти в ладонь до кровавых полумесяцев, мысленно кастрируя человека напротив. Казалось бы, куда уж быть хуже, чем то, что я о нем знаю, но нет, умеет удивить человек.
— Трусики снимать? — мягко спрашиваю я.
— Обойдемся сегодня, — огрызается он. — И я передумал. Свободна, — снова выпрямляется в кресле, утыкаясь в свой компьютер.
Подгоняемая бешеным стуком сердца вылетаю из кабинета. Вся кровь собралась в груди и энергично пульсирует по венам, разжигая огонь моей ненависти. Хочется что-нибудь разбить. Желательно лицо Рижского. Или немного потоптаться на его большом… эго. Да, вот чего-чего, а этого у него с размахом! Лишить, отобрать, растерзать — в клочья, на молекулы!
