Была не лучшая среда,
и, если верить в гороскопы,
могла произойти беда
на юге Западной Европы.
А так – случилась чепуха:
шумел какой-то безобразник,
менты приехали на праздник,
но не забрали жениха.
Как подобает жениху,
он отдыхал на мягком стуле —
в приличном бежевом костюме,
кристально трезв – как на духу.
Кристально – так как пил «Кристалл»
(была в ходу такая водка).
Гудела электропроводка,
и гость порядком подустал
и не язвил, не злопыхал,
как это принято в сатире.
Жених на стуле просыхал.
Невеста плакала в сортире.
Мамаша утешала дочь
и, объяснить желая много,
не прерывала монолога,
хотя и надвигалась ночь.
Она домашние дела
вела сама, читала Канта,
и жмеринского музыканта
могла принять, но прогнала.
Ах, как её бросало в дрожь,
когда он тёрся жеребёнком
и говорил: «Возьму с ребёнком»,
и даже с виду был хорош.
Зато не ведал что почём,
был удивительно беспечен,
а потому не обеспечен
и в этом смысле обречён.
Не помнится в каком году,
он вышел будто бы за квасом
и улетел туристским классом,
и сгинул где-то в Катманду.
Двенадцать ночи. Прыг да скок —
уже пошли другие сутки,
опровергая предрассудки
и этот гнусный гороскоп.
Удачный день для всей Земли:
последний раз налили парню,
невесту проводили в спальню,
его туда же завели.
Мамаше выпало ещё
с гостями выпить по рюмашке,
и постучать по деревяшке,
и поплевать через плечо.
