Разговоры по душам - страница 21

Дальше выбор за тобой – меняться или идти на новый круг.

Выводы у меня неутешительные и обнадеживающие одновременно.

Во-первых, если накатило – это пройдет, главное, дождись, обязательно полегчает.

Во-вторых, даже если всё очень плохо – это можно изменить. Ты можешь изменить все, любую, даже самую беспросветную ситуацию. Пока жива. Поверь мне, прими как данность.

Даже если кажется, что всё уже не поправимо, оно поправимо, просто не тем способом, каким ты привыкла, просто ты не видишь, как поправить.

В-третьих, и это главное, если тебе очень плохо – расслабься, сейчас не время что-то делать, сейчас время постараться выжить и меньше страдать. Когда тебя бьет током, бесполезно пытаться из этого состояния искать громоотвод. Поздно уже. Карма наступила – принимай. Ищи ресурсы, чтобы пережить ситуацию, считай часы. Жди. Скоро станет легче. Обязательно.

Но когда тебе полегчает, – а это произойдет, обязательно случится, – вот тогда, внимание, настало время для прыжка в новую реальность. Время изменений. Время новых выводов. Время перемен.

Только тебе решать, использовать ли свой шанс на этот раз.

Раньше я была уверена, что встреча с Богом – это когда-то потом, еще совсем нескоро, через много-много лет, на закате жизни, когда я уже буду шебутной старушкой с сиреневыми волосами и вдруг стану носиться по друзьям-знакомым с очередной грандиозной идеей покорить мир, выучить китайский по переписке и освоить самую нужную в мире профессию поднимателя пингвинов. Причем всё это немедленно и одновременно.

Тогда-то окружающие доброжелатели в этом самом человечном и толерантном из миров на мои вдохновленные глаза и фонтанирующие восторгами речи, вежливо и стыдливо прокашлявшись в кулачок, станут об этой скорой встрече мне намекать.

Да ладно, чего я сочиняю? Что там намекать, прямым текстом всё и скажут. У нас ведь как принято: святая обязанность родных и близких, а уж тем более далеких и малознакомых какая? Правильно, всю правду-матку – в лицо, в лицо. Прямо в широко распахнутые глаза и душу. Мы же честные, мы ж с благими намерениями. Догоним и причиним счастье. Да на полную на катушку, да в твою мечтательную улыбку – получай, фашист, гранату.

Я ж тебе, дурачку, добра хочу, поэтому сейчас глаза твои, неразумные, открою и очки твои, розовые, – неприличные, кстати, в таком преклонном возрасте – разломаю и повыдавливаю. Стеклами внутрь. Из самых лучших, естественно, побуждений. Чтоб ты наконец-то очнулся, поумнел и перестал другим, таким взрослым и серьезным, сказки рассказывать и голову морочить.

Скажут мне добрые люди, мол, хватит уже тебе, старушка, скакать шальным козликом по жизни, пора бы и о душе подумать. В церковь зачастить и к земле привыкать. Дачу, что ль, завести, как все нормальные пенсионеры, в цветочках закопаться, а лучше огурцов-помидоров внукам закатать, хоть какая-то польза от тебя и твоих идей, а не мчаться сломя голову самбу танцевать на карнавале в Бразилии. Ишь чего удумала, совсем из ума выжила на старости лет. Побойся Бога!

И, обеспокоенно нахмурившись, пальчиком у височка покрутят и головкой осуждающе покачают: «Ай-яй-яй, Наташа, как не стыдно». Ну а я чего, я же завсегда от чужого мнения зависимая была. Тут я – р-р-раз – и всё пойму. Наконец остановлюсь – и призадумаюсь. Начну в кои-то веки серьезно к своему будущему относиться, ответственно готовиться к этой самой главной встрече. Поститься, молиться и жизни так бессовестно и откровенно не радоваться.