– Кто еще придет? – спросил Тед, глядя в незастекленное окно, через которое открывалась вся северная часть Юроби. В двух местах над городом поднимался дым. Это горел кремнесмол, который до сих пор не могли потушить. Сам кремнесмол горел без дыма, но когда его накрывали или заливали водой, он, как торф, продолжал гореть и тлеть даже под слоем воды, закупоренный обсидиановыми блоками, и медленно прожигал путь наверх.
– Кломвар и Юрибрин… – ответил Каризоах, разглядывая Лимру, как неизвестный редкий цветок.
– Пора браться за дело! – воскликнул Тед и вскочил, столкнув Лимру с колен.
– …прибудут скоро, – закончил стольник.
– Ну если прямо сейчас, кроме Кломвара, меня никто не ждет, то успеем с бритьем. Позови, – распорядился Тед, и стольник, распахнув двери, позвал слуг и брадобрея.
В пять минут комната была убрана, постель застелена, Тед умыт и чисто выбрит, Лимра одета в жреческий наряд. На выходе Тед отпустил со смены Лана, а Ракха взял с собой. Он больше не ходил без провожатых даже по собственному дворцу. Пройдя открытой галереей в другое крыло, Тед ступил в брифинг-залу. Кроме Блоруда, возившегося с письменными распоряжениями за яшмовым столом, в зале был только художник.
– Как поживает карта? – спросил у него Тед, полагая, что Блоруду может потребоваться минутка, чтобы дойти до точки и не обрывать писанину государственной важности посреди предложения.
– В меру пожеланий короля, но не превосходя скромных способностей творца, – оторвался от работы художник.
С картами была беда. Их, по меркам Теда, у доппельгангеров вообще не было. Когда он захотел взглянуть на карту, ему показали множество изображений: на разукрашенных стенах, на паркетных полах, на мозаичных потолках, на витражах цветного стекла, на столешницах, на гобеленах, подносах, попонах, плюшевых игрушках. Все карты противоречили друг другу в деталях. Их создатели соревновались не в точности, с которой карты отражали области и территории, а в художественной красоте городов и достопримечательностей. Почти все полезное пространство карт занимали города, рек было мало, нанесены они были как попало (кому, кроме рыбаков, вообще интересны реки, ведь торговля по ним не ведется), никакого представления о расстоянии сделать по этим картам было невозможно. Первым делом Тед взялся за составление точной карты. Ему нашли художника, по мнению Блоруда, паршивенького, потому что Юроби никогда не славился искусствами. Когда художник, ошалев от чести рисовать карту королю, взялся делать ее в традиционной манере, Тед распорядился его прогнать. Однако тот так расстроился, что вознамерился совершить нечто, что Тед из объяснений понял как некое добровольное изгнание с целью самоубийства, местное культурно обусловленное харакири с остракизмом. Беднягу пришлось вернуть и, жестоко исковеркав его представления о прекрасном, все-таки вдолбить в него новые требования к карте.
В брифинг-зале под картографический проект освободили большую стену, которую затянули белым холстом. У художника отобрали все краски и кисти и под страхом вторичного отстранения запретили к ним даже приближаться. Оставили ему только тушь двух цветов: черную для городов и дорог и синюю для рек и вод – да несколько стальных перьев. Расстояния между городами были приближенно высчитаны по путевым листам торговой палаты, по тем же листам составили список всех малых городов, сел и деревень. Все это художник, вооружившись мерной линейкой, теперь старательно наносил на карту, соблюдая требования масштаба и ориентации на север. Карта в готовом виде не даст представления о рельефе и возвышенностях, которые были так необходимы королю для планирования эффективных тактических операций, но Тед надеялся, что хотя бы леса получится нанести.
