Размышление о русской смуте - страница 4

Явление самозванства является довольно сложным, включающим в себя и монархический, и психологический, и религиозный аспекты. Впервые явившись в годы первой смуты в лице Лжедмитриев 1-го и 2-го и других менее известных авантюристов, оно потом неоднократно повторялось в течение XVII и XVIII веков. Причем это явление всегда встречало большее или меньшее сочувствие в народе, но никогда не оставалось совсем безуспешным. Некоторые мыслители считали самозванство специфическим русским явлением, подчеркивая, что русские люди чаще прельщались ложными политическими и религиозными вождями, чем абстрактными идеями. Митрополит Антоний (Храповицкий) писал, что только самозванцы могли произвести у нас значительные потрясения и в области мысли, и в жизни. А.Н. Островский отмечал эту удобопрельщаемость русских людей на соблазны самозванцев, когда говорил, что у нас может прослыть за пророка всякий, кому не лень и кому не стыдно.

Известно, что первый самозванец Гришка Отрепьев был служилым человеком у бояр Романовых. После их ссылки Годуновым Гришка, опасаясь за свою участь, постригся в монастыре. Вскоре он стал иеродиаконом и писцом у самого патриарха Иова. После своего воцарения в Москве он вернул из ссылки оставшихся Романовых. Из них Феодор Никитич, постриженный в монашество с именем Филарета, был возведен в сан митрополита Ростовского. Из-за этой тесной связи Отрепьева с Романовыми некоторые историки считали, что именно они, пострадавшие от Годунова, выдвинули против него самозванца. Борьба за трон между Годуновыми и Романовыми шла не на жизнь, а на смерть, и обе стороны в средствах не стеснялись. Очевидно, что самозванца выдвинули боярские круги Москвы, недовольные Годуновым, в качестве давления на него. Но движение самозванцев вышло далеко за пределы, поставленные его первоначальными организаторами. Оно оказалось подобным джину, выпущенному из бутылки, и своим разрушающим потоком захлестнуло всю страну.

После бегства из Москвы Отрепьев, свергший с себя иноческий сан и ставший расстригой, несколько лет проходил воинскую стажировку в Запорожской Сечи, стяжав популярность у казаков. Затем он объявился у известного православного магната князя Константина Острожского, выдавая себя за сына Иоанна Грозного царевича Димитрия. Быстро поняв обман, князь Константин с бесчестьем прогнал его вон. Тогда Отрепьев предложил себя польским католическим магнатам – сандомирскому воеводе Юрию Мнишку и другим. Те тоже сразу поняли, что перед ними обманщик, но постарались извлечь из него пользу.

Справедливости ради стоит сказать, что большинство польских магнатов – членов Сената, канцлер Сапега и сам король Сигизмунд брезгливо отвернулись от проходимца. Поддержку ему оказали только иезуиты и отдельные паны. Польская помощь была неофициальной, не от лица государства, а частной. Иезуиты поддерживали его под условием, что по достижении власти он будет проводить унию Русской Церкви с Римом по образцу Брестской унии. Когда они поняли, что самозванец их обманывает и не собирается вводить унию, они его бросили. Поэтому иностранную помощь Лжедмитрию не стоит преувеличивать. Основную часть его войска составили все-таки не поляки, а запорожские и донские казаки и русские изменники. Решающую роль сыграла измена Годунову войска, начиная с воевод, а затем почти всех московских бояр.