– Нет. – Мой голос прозвучал хрипло. Я откашлялась и добавила: – Вроде терпимо.
– Когда мне плохо, я часто прихожу сюда и кричу.
Соленый ветер раскидывал мои волосы, отчего они хлестали нас по лицам. И кажется со мной приключилась тахикардия.
– Помогает? – спросила я, часто, прерывисто дыша.
– Да, становится легко и свободно. На время.
Стоило последнему слову сорваться с его губ, он задрал голову и заорал в небо. Его внезапный крик ударил прямо в мои барабанные перепонки. Я слушала, как ветер, подхватив его голос, размывал его, унося все дальше и дальше от нас.
– Попробуй. – Его дыхание щекотало мне ухо.
Я почувствовала жар, ползущий по задней стороне шеи. Парень дышал сбивчиво, его сердце стучало так громко, что на мгновенье мне показалось, будто это мое собственное.
Вдохнув полной грудью, я закрыла глаза и держала в легких морской воздух так долго, как только могла. Он напомнил мне запах гуаши. Я вспомнила, как совсем маленькая сидела на полу, макала мохнатую кисточку в банки с перемешанной гуашью и рисовала уродливых зверей на обратной стороне обоев, что остались после ремонта. Я вспомнила как красиво оседала краска в стакане с чистой водой. И вспомнила, почему однажды бросила рисовать на столько, что казалось, что уже никогда больше не вернусь к этому.
Подумав о неудачах, печалях, страхах и старых обидах, поселившихся в моей душе и постоянно напоминающих о себе тупой, непрерывной болью, я закричала что есть сил. Замолчав, я почувствовала, что мне как будто стало легче дышать. Словно я, измучившись, проходила весь день с застегнутым до последней пуговицы воротником, впивающимся в шею и в конце долгого дня, расстегнув все до единой пуговицы, – наконец-то смогла выдохнуть.
– Гляди, – громко произнесла я, медленно и осторожно поднимая в стороны одну руку за другой, доверяя парню свою жизнь, который, вполне вероятно, еще и суток не прошло, как почти убил женщину. Аплодисменты мне. – Мы как Роуз и Джек. – Я немного повернула голову, чтобы взглянуть на парня. Его лицо оказалось катастрофически близко. От него пахло… фломастерами? – Только Джек спас Роуз. – Его глаза смотрели прямо в мои. – А ты, боюсь, хочешь меня утопить.
– Очень смешно, – сказал он и еще сильнее прижал меня к себе, боясь ослабить хватку.
«Не начинай, – пресекла я саму себя. – Если бы он хотел убить тебя, то уже давно бы столкнул с края. К тому же, от плохого человека пахнуть фломастерами попросту не может», – додумала я и эта неожиданная и совершенно абсурдная мысль в конец меня успокоила.
– Нас любовь однажды на миг лишь коснее-ется, – тихо запела я, прикрыв глаза, позволяя поющему ветру нежно обвевать лицо и играть в волосах. Я услышала, как парень усмехнулся и на пару секунд уткнулся лбом мне в затылок. – Словно лучик света из тьмы… – Его левая рука отцепилась от моей талии, медленно скользнула по моей руке и коснулась ладони.
– Даже после смерти эта нить не прервется. – Неожиданно для меня он начал петь вместе со мной. – Ведь в ней продолжаемся мы…
А потом я почувствовала, как он набрал в грудь воздуха и поняла, что будет дальше. Я улыбнулась.
– Зна-ай! – закричал он.
– Ве-ерь!
– И пу-у-усть ты тепе-е-ерь не со мною-ю, – мы закричали в унисон, но уже намного громче и смелее, чем до этого, – но сердце стучит[7]…
Когда наши легкие были опустошены, мы умолкли, слушая, как нашим крикам вторили парящие в небе чайки. Они парили над морем долгими, ленивыми кругами. Казалось, что им очень больно.
