Я облегчённо вздохнул: монеток моих на кофе вполне хватало. Я пригубил напиток. Мне он показался горьковат, но я притворно-одобрительно покачал головой и заставил себя «спокойно» откинуться на спинку стула. В зал из какой-то внутренней двери вошла женщина в тёмно-зелёном платье. Может быть, администратор? Но я тогда такими вопросами не задавался. Оглядывая зал, она наткнулась глазами на меня и остановилась, словно споткнувшись. Медленно подошла к присевшей за столик в глубине зала официантке. Наверняка, они думали, что разговаривают очень тихо. Они ошибались. Я слышал всё.
– Слушай, это кто-то из твоих?
– Нет. Пришёл вот… Заказал по-турецки!
– Хм… Ну и дети пошли! Ты бы хоть спросила, что он, кто, откуда…
– Интересно стало, как себя вести будет. Я – который год официантка – такого ещё не видела!
– И что.
– Хорошо держится.
– Ёлки-палки…
Я приободрился, положил ногу на ногу и рассматривал прохожих за витриной. Не могу сказать, что мне было так уж хорошо и вольготно. Я был довольно сильно напряжён, и это доставляло мне неудобство. Но, с другой стороны, уходить не хотелось. Нечто похожее я почувствовал гораздо позднее, когда впервые попал на танцплощадку. А с третьей стороны – сколько можно тут «красоваться»? А с четвёртой стороны – надо, наверное, посидеть ещё немного… Я постарался подумать о чём-нибудь значительном, чтобы это отразилось на моем лице и на всём моем облике. Самая серьёзная мысль, которая мне пришла в голову: как бы не спросили меня, сколько мне лет. И ещё я подумал, что хотел бы стать авиаконструктором. Цветущая магнолия была очень красива. Я отсчитал монетки (с некоторой прибавкой), положил их на квиточек со счётом, встал. Чувствуя напряжение, неловкость в руках и ногах (всё-таки непривычность ситуации сказывалась) направился к двери. Официантка взяла монетки и окликнула меня:
– М-м-м, молодой человек! – Я оглянулся (благо не вздрогнул) – Во-первых, спасибо – (Это за «чаевые»). Я чуть пожал плечами, мол, не за что. – И во-вторых, скажите, пожалуйста, какую книгу Вы сейчас читаете? – Тётя в зелёном следила за сценкой с интересом. Вопрос на самом деле был хорош. Официантка, видимо, предположила, что я вовсе книг не читаю, потому и шляюсь при своём малолетстве по заведениям. К тому же, это была ещё и попытка выяснить, кто я, не прибегая к «анкетному опросу».
Я без колебаний отчеканил:
– Роман… «Голова профессора Доуэля»… Вам тоже спасибо. До свидания.
Сейчас мне кажется, что она про такую книгу и не слыхивала. Я взялся за дверную ручку.
– Живи осторожнее… – послышалось за спиной.
Не оглянулся.
Вышел из кафе.
Солнце, уже заметно уходящее к западу, обняло меня и посмотрело мне в глаза своим горячим взглядом.
Прохожие были окутаны светом. Свет рисовал каждый их шаг, каждое движение.
Гораздо позже я напишу в моём тбилисском стихотворении: «Лица похожих увенчаны светом,/ Точно чела гениев светлых,/ Творящих жизнь твою!». Свет солнца струился по асфальту, по стенам зданий, по кронам и стволам деревьев…
* * *
Не вижу надобности выносить из рассказанного какую-либо мораль. Это – лоскуток жизни.
Не знаю, насколько правильно (в плане психологии, педагогики и проч.) поступила та официантка.
Но я и сегодня ей благодарен.
Тбилиси-Юханово, 2014
