– Чернявая красавица, позолоти ручку, усю правду скажу – что было, что будет, что ждёт тебя…
– Отстань от меня со своей правдой! – пренебрежительно бросила Дуня и хотела было идти дальше. Но цыганка преградила ей дорогу и, нахально уставившись на Дуняшу, продолжала:
– Скоро ты, милая, на зад похудеешь, а на перёд поправишься и через девять месяцев получишь свой интерес!
Толпившиеся рядом люди дружно рассмеялись. Дуняша залилась краской от смущения, потом грудью оттолкнула гадалку и, уходя вперёд, крикнула:
– Не бреши, бреховка! Это у меня от мамалыги живот вздулся.
– Дай тебе Бог такую мамалыгу, от которой пузо живьём вздувается, – не отступала от Дуняши напористая цыганка.
Во время этой разыгравшейся сцены между подружкой и цыганкой Анка, смущённо улыбаясь, следовала на расстоянии. Другая, старая цыганка, смуглянка, окинув критическим взглядом бледнолицую, застеснявшуюся молодую казачку, смело шагнула ей навстречу и затараторила:
– Светлоликая лебёдушка, не пожалей рублика, хочешь, по линиям руки судьбу определю, покажи ладонь.
Анка сунула руку под платок, словно боясь, что старуха-цыганка ухватится за неё. Она прибавила шагу, но гадалка не отставала:
– На лицо ты – милая, весёлая, а на душе – камень. Счастье вкруг тебя клубком вертелось, а в руки попало да и выскользнуло. И ешь ты, красавица, и пьёшь, словно за стенку кладёшь, да пользы от этого не имеешь, – всё сгорает в огне душевном.
– Что ты её слушаешь, идём отсюда, – оглянувшись назад, забеспокоилась Дуняша.
Старуха пронзила Дуню глубоко сидящими карими глазами, словно двумя колючками, и, уходя, бросила вслед:
– А ты, бедовая, видно, любишь из помёта выжимать пользу. Остерегайся беды нечаянной. Коли сама не сможешь отвести, не чурайся тех, кто отводить умеет…
Возмущённая Дуняша трижды плюнула в сторону ворожеи.
Какой-то внутренний страх поселился у Анки. Не было сил уйти, грубо оборвать назойливую цыганку. Побоялась она недобрых слов, которые могла ей бросить вслед старуха. А хитрой кудеснице из табора только того и надо было. Не отставая от Анки, застенчиво оглядывающейся по сторонам, цыганка шептала:
– Красавица, не стыдись прохожих, гадать и предсказывать судьбы не грешно, слушать вещие слова не преступно. Царям и королям чтецы Книги небесной судьбу предсказывали. Явлением небесных светил великие народные беды предугадывали. Не бойся меня, не занимаюсь я чёрной магией, но кое-что сказать смогу, если гляну в воду через колечко твоё обручальное или в полночь в зеркало погляжу. – Видя, что Анка испугалась и прибавила шагу, цыганка ухватила её за руку и ласково повторила: – Не бойся, красавица, я по картам гадаю, они уж точно раскроют истину, и за это возьму недорого – что дашь, тому и буду рада… Не скупись, душа моя, дар твой за Божью милостыню сойдёт, а я тебе всю правду скажу, что было, что будет, что ждёт тебя и господина сердца твоего.
Речь цыганки, заученная на все случаи нелёгкой бродячей жизни, произнесённая с таким умением кудесницы, возымела-таки действие на впечатлительную Анку. Однако, смущённая ироническими улыбками встречных, Анка постаралась вырвать свою руку из цепких пальцев цыганки и едва слышно произнесла:
– Тётечка, зря вы всё это, я ведь не верю гаданиям.
– Не говори так, я-то знаю, что веришь, стыдишься только. Доброму слову всегда надо верить, от этого на душе легче становится. Ну да ладно, если не хочешь здесь, пошли домой к тебе. Где живёшь?
