Емельяна забрали на службу в армию, а его жена Александра или по-простому Шура осталась одна с малолетним сынишкой. Тогда Вовке было годика три. Вместе с семьёй Емельяна в совхоз переехала и Шурина сестра Нюра Резцова с дочкой Лидой. Эти две сестры, так же как и сёстры Юлия и Антонина, неразлучно шли по жизни вместе. Куда одна, туда и другая.
Фашисты были остановлены под Москвой, но восточная линия фронта всё дальше расползалась вглубь страны. Были оккупированы огромные территории: Прибалтика, Белоруссия, Украина, Крым. Неприятельские войска рвались к Волге, к Каспийскому морю. И в 1942 году немцы заняли Запорожье. Квартировали они и в совхозе Первомайский, хотя этот населённый пункт не имел для них особого стратегического значения. Сначала оккупанты активно вывезли из совхоза всё, что только можно было, то есть разграбили его полностью, угнали скот, а также часть молодёжи на работы в Германию и только после этого как-то немного успокоились. В совхозе оставались, в основном, женщины с маленькими детьми да дряхлые старики и старухи. Изредка немцы устраивали облавы на партизан. А мирное население было предоставлено самим себе: выживай, если сможешь.
Старожилы совхоза ещё как-то существовали за счет приусадебных участков и припрятанных продуктов. А у сестёр Резцовых ничего не было. Жили они, как и все приезжие рабочие, в длинном бараке, каждая из них занимала по одной маленькой комнатушке с глиняным полом. Для рабочих была отведена одна половина барака, а в другой его половине размещались служебные помещения совхоза. И там во время войны квартировали то немцы, то советские солдаты в зависимости от того, где была линия фронта. Самой главной задачей всех жителей совхоза в то время было – раздобыть хоть какое-нибудь пропитание. Скот и зерно, орудия производства и самое работоспособное население были вывезены – всё в Германию, всё только для немцев.
Шура была женщина достаточно смелая, проворная, и бог её не обидел некоторыми способностями. Она умела шить! Правда, это довольно громко сказано. Шура нигде не училась этому мастерству, но у неё была старенькая ручная швейная машинка «Зингер» и прирождённая интуиция портнихи. Она, к примеру, просто обворачивала материалом клиентку, намечала дырки для рукавов и ворота. Потом всё смело резала, собирала в складочки, пришивала рукава и воротнички. Ещё лучше получалось, если клиентка отдавала ей своё старое платье. Тогда Шура его разрезала на части – вот и готовая выкройка. И благодаря непривередливости сельских модниц у Шуры не было отбоя в заказах. Кому юбку, кому блузку или штанишки для ребёнка, а кому и платье с оборками. Таким образом, она помимо работы в совхозе потихоньку шила, но это было до войны. Потом стало не до заказов. Но машинку свою она никому не давала и прятала её от немцев во время облав.
Привели к ней как-то раз дамочку, любовницу какого-то немецкого чина. Пришлось что-то шить и этой немецкой «подстилке», как тихо, шёпотом называли такого рода женщин в то время. И старенькая машинка снова её выручала, была её кормилицей и не давала умереть с голода. Иногда бывало и невмоготу.
Помнится… была сильная бомбежка. Кто на кого наступал – в этой круговерти и не понять. Авиабомба угодила в сельскую школу, расположенную совсем рядом с их бараком. Вместо школы осталась только одна глубокая воронка. Жителям барака прятаться от бомб и пуль было негде, им оставалось лежать в своих комнатушках, прижавшись к полу, и ждать смерти.
