Она трогает мое лицо, и смотрит мне в глаза. Мы настолько рядом, что остается только…
Нет, это не та же. Уже другая. У этой волосы вьются, но тоже брюнетка.
– Сколько тебе лет, мальчик?
– Мне? Девятнадцать. Скоро двадцать вот будет.
– Ты моложавый на вид. Я обожаю таких.
И я знаю, что будет дальше…
2010
Нас всех наебали. Счастья больше нет. Мы убили его в своем стремлении к нему. Счастье стало подразумевать под собой жизнь без каких-либо изменений и полную статичность.
Все эти лохи называют «самопознанием» чтение Зеландов, Экхартов, Кастанед, Бахов и прочей поеботы, позволяющей им научиться дрочить на собственный мыслительный процесс. Они думают, что побеждают в этой битве за самоидентификацию и обретение себя, в то время как на самом деле в ней победить невозможно. Личность куется настоящим сумасшествием, истинной болезнью души и агонией от потери всего того, что принято называть «счастьем». Победитель всегда остается в полном одиночестве посреди разрушенного, собственными руками, мира.
Победивший в игре про самопознание уже не может чувствовать. Он самолично сжег препаратами и алкоголем все нейроны в мозгу, отвечающие за выработку эндорфина, стараясь хоть как-то забыть, про перманентное страдание подыхающей внутри него души. Дорога к сверхчеловеку ведет к абсолютной несовместимости с этим миром, именно поэтому его еще никто не достигал при жизни.
Истинное существование означает падение без страха разбиться и сожаления о сделанном выборе.
Перестань размахивать руками – это не сделает тебя живее остальных.
2013
Нет, это не история о разбитой любви.
Эта история о неизбежном одиночестве.
Теперь все, в этой ебучей истории, счастливы. Теперь все получили то, что заслуживают. Баланс во Вселенной восстановлен, всё вновь на своих местах. Теперь она шепотом, рядом с ним в одной постели, положив голову ему на грудь, говорит ему, что любит его.
Говорит ему, что она с ним, наконец-то, счастлива.
Да, этот конченный хуесос лучше меня.
Он ей весь такой близкий. Он ей весь такой понимающий и поддерживающий. Он ей весь такой любимый и обожаемый всеми друзьями и родственниками. Он ей весь такой подходящий на роль уебана, с которым в кинотеатр по выходным, с которым торговый центр в начале каждого месяца, с которым минивенчик или универсал для большой и дружной «пефект фемели».
Я так стремился к одиночеству, что достиг его.
Мне было страшно с человеком.
Живым и настоящим.
Подошедшим ближе всех.
2012
Вопреки всем моим стараниям я так и не смог вновь разглядеть в ней все то, что так притягивало меня раньше. Я возненавидел ее. Возненавидел за то, что она сдалась. Сдалась также, как и мы все – поддавшись на провокации дерьмовых людей в окружающем нас дерьмовом мире, став ничем не лучше любого из них.
Любого из нас.
Безнадежно дерьмовых.
До пошлости ярких.
И мы вновь, будто двадцатилетние романтики, с еще пока неизрезанным в лоскуты сердечным, запремся вдвоем в квартире и не будем вставать с кровати несколько дней, улыбаясь друг другу и радостно хохоча в нашей воображаемой вселенной, забыв про реальность, в которой искренности и верности просто не нашлось места.
Все мы в итоге станем вычурно мерзкими лицемерами, дешево маскирующими увечья собственной души, стыдливо скрывающими от глаз окружающих ее уродство, сгорбившимися и с пеной у рта сжимающими в прокуренных грязных руках все то чистое и непорочное, что еще только в нас останется к тому моменту, когда мы станем одиноки настолько, что лишь назойливые и изнуряющие сознание фантомы прошлого, будут нам ближе всех живых вокруг.
