Ну вот такой он. Разговаривает в полоборота, всегда чем-то занят. Невозмутимый как северный мишка. И всё у него – своим чередом. Его вообще довольно сложно вывести из равновесия, и как ей это удавалось?? Мальчик «ой, фффсе». Монолит, сквозь который не просочиться.
Зато рядом.
Может, пора и к такому привыкать? К тотальной простоте?
– А можно я останусь сегодня?
– Оставайся.
Вот так у него всё по-свойски. Незамысловато. Как ни в чем не бывало.
Есть, чему поучиться.
Через час она улеглась и уткнулась носом в плечо знакомой майки. И чего ей взбрендилось что-то там развивать? Так тоже не плохо. В общем. А можно сейчас – ничего, вот совсем ничего
не менять
?
…и обидная прежде мысль заставила её сейчас улыбнуться, согреваясь в теплых объятиях: «сама пришла мириться – Смирись!».
* * *
Через неделю она твердо понимала: что бы кто из них друг другу ни говорил,
убегать – бесполезно. Следом никто не побежит. Это надо признать.
Что остается?
Примерно это они и делали. Старались по крайней мере. Она старалась выражать свои сомнения – поспокойнее, то есть «просто разговаривать», а он старался ещё больше пропускать мима ушей. Вряд ли это сильно помогало в противоречиях, но страсти понемногу остужало.
Фати пробовала смириться, что её парень – такой бесчувственный тип. Максим – просто хотел, чтоб она больше не исчезала. По крайней мере – пока. Потому что легче всё равно не станет. Он просто старался культивировать в себе невозмутимость – как знак мужественности. И старался обозначать границы максимально спокойно. Она явно часто вспыхивала, но так же явно изо всех сил старалась само-остужаться. А это – уже прогресс.
Но на исходе второй недели все же накипело:
– Максим, хочу поговорить.
– Говори. – незаметно напрягся он.
Надо разговаривать. Это – самое правильное! Чтоб разобраться. – сказала она себе.
– Макс, скажи, что нам мешает быть вместе? Спрашиваю только потому, что дорожу нашими отношениями.
«ну да, ну да… В этом она вся. Нужно спросить «почему мы не можем быть вместе», и услышать доказательства тому, чтоб все наладилось. Логика!» – мысленно покачал головой он.
– По двум причинам.
В её взгляде полыхнул пожар неприятной неожиданности.
И обжег его.
Он уже настроился на разрывную тираду. Но она выжидательно и упрямо молчала, вопросительно и почти вызывающе в первый момент, а потом – просто стараясь не проиграть.
– Ок, первая – это то, что мы очень разные, да? По темпераменту. – деловито начала она, унимая панику. – Ты – невозмутимый, Я – кипишнАя.
А когда пришла мириться – он, было поверил, что всё может поменяться!
– Мы разные, но нет, не поэтому. Вот же, вот же оно, просто обрати внимание. Что ты сейчас делаешь.
– Что я делаю?
Ты задаешь мне вопрос, и сама же на него отвечаешь.
– Я не… Я же просто предположила!
– Ты ответила за меня. И не кричи. У тебя всегда на всё есть своииии ответы. И свои готовые рецепты. Ты всё время пытаешься быть «сверху». А я устроен так, что ты… Ты пытаешься занять в отношениях моё место, понимаешь? Меня это ломает. Это я – выше тебя на полголовы. И сильнее. И старше. Это у меня яйца. Я мужик. А ты всё время разворачиваешь куда-то не туда. Всё всегда переиграть по своему пытаешься, как будто это твой смысл жизни. Не радоваться, а побеждать! Что с тобой творится, вообще понять не могу, но за себя могу сказать точно. Такое – не по мне.
Она прикусила губу, и уставилась на него неотвратимым выжигающим взглядом.
