– Мечтай больше, как же, – сказала я вслух, намыливая волосы шампунем. – Опять будешь одна тусить всю ночь, потому что ты парням даром не нужна.
От этих слов настроение сразу испортилось, и я притихла, задумавшись: что если я всю жизнь обречена провести в одиночестве? Ведь если до девятнадцати лет так и не смогла найти себе парня, то где гарантия, что у меня получится после? Впрочем, гарантию давали только в магазине, а мне нужно самой что-то делать…
Выбравшись из ванной и расчёсывая волосы перед большим зеркалом в прихожей, я думала, что мне стоило подойти к тому парню на пляже и заговорить, а не надеяться, что он проявит инициативу. Ведь все кругом только и твердили, какая я симпатичная, и блондин наверняка был бы рад такому знакомству.
Закончив причёсываться, я переоделась в тёплый домашний костюм и, забравшись с ногами на любимое плюшевое кресло, принялась проверять почту и соцсети в надежде найти там кучу поздравлений с днём рождения. Конечно же, они были, но в основном меня поздравляли магазины косметики и одежды, а также несколько подписчиц, с которыми мы изредка общались в сети. Ни мама, ни Карина так ничего и не написали. И если подруга, скорее всего, ещё спала, и мне не стоило ждать от неё сообщений в такой час, то мама уж точно могла бы написать мне хоть пару строчек. Я не видела мать со вчерашнего утра, когда она, зажав телефон между ухом и плечом, что-то печатала в ноутбуке и на моё «доброе утро» лишь рассеяно махнула рукой. Я надеялась поговорить с ней позже, когда она освободится, но, пока была в ванной, мать ушла на работу, оставив на столе пятитысячную купюру, придавленную солонкой, и записку.
«Купи кофе и молока, три упаковки йогуртов и чего‑нибудь себе на обед».
Покрутив листок в пальцах, я смяла его и отправила в мусорную корзину. В последнее время всё наше общение с матерью сводилось к таким вот коротким запискам, и я подозревала, что и сегодня, в мой день рождения, мало что изменится. Я понимала: это ради того, чтобы скорее выплатить кредит, ведь квартира на берегу стоила целое состояние, но всё равно ощущала горечь обиды. Я подумала было набрать матери, но потом поняла, что, скорее всего, ей будет не до меня, и, отложив телефон, направилась на кухню – после утреннего заплыва в ледяной воде у меня страшно разыгрался аппетит.
Правда, в холодильнике меня ждали лишь сиротливые йогурты и упаковка кофе в зёрнах. Даже в такой день мать не удосужилась приготовить мне самый захудалый завтрак. Хотя, наверное, она ушла ещё затемно, ведь когда я проснулась, лишь грязная чашка в мойке говорила о том, что она ночевала дома.
Я включила кофемашину и, пока она варила мне капучино, бесцельно листала ленту, а закончив завтрак, отправилась в свою комнату и засела за ноутбук в надежде, что именно сегодня получу ответ с сайта поиска пропавших родственников.
Каждый день рождения я вспоминала об отце и втайне мечтала, что он наконец объявится. Но этого никогда не случалось. Мама почти ничего не рассказывала о нём. Когда я была маленькая, она говорила, что папа умер. После, когда я подросла, призналась, что он жив, но бросил нас, как только я родилась, и нам не следовало искать его.
«Ты ему не нужна», – говорила она, и сердце моё сжималось от боли. Пару лет назад я попросила дать мне его адрес или телефон, но мама отказала.
Но я не могла смириться, хотела всё выяснить и стала искать в Интернете. Это оказалось не так просто. Я ничего о нём не знала, лишь имя – Герман. Не самое обычное, но без фамилии оно ничего не могло дать. Мать категорически отказывалась говорить на эти темы, уверяя, что если я и найду его, то ничего кроме боли не испытаю.
