Я предложила ему сделку: каждый день я помогаю кому-то, делаю минимум одно доброе дело, а взамен моя мама получает еще один день жизни. И до сих пор это работало. Никто из врачей не давал никаких надежд и гарантий, но мама не сдавалась. Она жила.
Вера в то, что она обязательно вернется к нормальной жизни, не давала мне опустить руки.
Месяцы шли один за другим. Без аппарата мама не дышала, поэтому домой ее забрать было невозможно. А на содержание в больнице уходило немало средств. Со всех сторон я слышала, что, как только у нас кончатся деньги, врачи тут же бросят маму умирать. Нет, никакой эвтаназии, что вы! В нашей стране официально это запрещено. Человек просто внезапно погибает, у него останавливаются сердце и дыхание – вот так меня пугали.
Но я смотрела в полные сочувствия и сопереживания глаза медиков и не хотела верить, что такое возможно. И продолжала бояться, поэтому и старалась проводить у постели мамы как можно больше времени, разговаривать с ней, убеждать, что ей нужно вернуться. Мне хотелось доказать всем, что «неясные перспективы» ее состояния – это вовсе не приговор, это луч надежды.
Но с каждым днем и у меня, и у нее сил оставалось все меньше.
– Это очень-очень трудно, – сказала я тихо, – вы не обязаны.
– Ерунда, – бросил кто-то из них, – нам это в радость.
И они меня обняли.
И в этот самый момент я почувствовала, что больше не одна.
– Совсем эти ботаники рехнулись, – раздался чей-то голос, – обнимаются посреди столовой.
– Сектанты!
Но нам было все равно.
Когда мы выбрались из универа, на небе ярко сияло солнце. И ничего не напоминало об утреннем ливне. Даже лужи высохли. Я сняла плащ. Зря Таисия Олеговна сушила его на радиаторе – не пригодился. В качестве благодарности я принесла ей шоколадку, но старушка замахала руками:
– Ты что! У меня зубов на одну драку осталось! Бог с тобой!
Такая забавная.
Удивительно, что мы обычно не замечаем людей, которых видим почти ежедневно. Я рада, что познакомилась с этой замечательной бабулькой.
– Идем? – Оля кивнула в сторону автобусной остановки.
– Давай пешочком, Оль! Тут идти-то! – предложила я. «Да и сэкономим», – мелькнула мысль.
– Ну ладно! Солнышко светит, – согласилась подруга.
– Девочки, до завтра! – Марина, сбежав по ступенькам, махнула рукой.
– Счастливо! – откликнулись мы.
Мы медленно двинулись вдоль улицы.
– Ты не против, если мы заглянем в зал по дороге?
– Не можешь и дня провести, чтобы не глянуть на полуобнаженных мужчин, занятых избиением несчастных боксерских груш? – хихикнула Олька.
– Ты ч-ч-что? – Я даже начала заикаться. – Вовсе нет! Курсовую надо распечатать. Так неудобно сегодня с этим Пашей получилось…
– Ну так нет проблем! Пошли!
По пути мы заглянули в оптику. Я прям пулей оттуда вылетела – не знала, что приличные очки так дорого стоят. Но, как оказалось, мне и неприличные были не по карману.
– Я так распереживалась, что забыла спросить, не ремонтируют ли они очки, – призналась, когда мы уже отошли далеко. – Мне ведь только стекла вставить. Наверняка это не так дорого.
– Хорошие линзы дешевыми не бывают. Ты бы не экономила на зрении, мать! – Оля скрутила длинные темные волосы в хвост и закрепила резинкой. – Предлагаю немного подкопить и купить тебе крутую оправу, чтобы очки тебя не уродовали, а украшали. Как тебе это предложение?
Все, что было связано с деньгами, в последнее время вызывало во мне острое желание взвыть, и желательно погромче.
