Я не двинулась.
Уронив хлеб на тарелку, он поставил ее к стакану, повернулся ко мне и вдруг впился в мои глаза таким напряженным взглядом, что я почувствовала себя безоружной. Я столько хотела ему сказать, прокричать, но отчего-то сразу забыла слова и была не в силах отвести взгляд.
– Съешь что-нибудь, – сказал он, отворачиваясь. – И ложись спать. Я приду за тобой утром.
– Почему я не могу спать в своей комнате?
Он поднялся и отряхнул совершенно чистые брюки.
– Я хочу, чтобы ты осталась здесь.
– Для чего?
Уорнер отрывисто засмеялся.
– Сколько вопросов…
– Ну, если ты дашь мне прямой ответ…
– Спокойной ночи, Джульетта.
– Ты отпустишь меня? – снова спросила я, уже тихо и робко.
– Нет. – Он сделал шесть шагов до угла, где стояла свеча. – И не буду обещать, что твоя жизнь станет легче.
В его голосе не слышалось ни сожаления, ни раскаяния, ни сочувствия, будто он говорил о погоде.
– Опять лжешь?
– Все может быть, – кивнул он будто бы своим мыслям, задувая свечу.
И исчез.
Я пыталась бороться с собой.
Я пыталась не спать.
Я пыталась собраться с мыслями, но не смогла.
Я заснула, совершенно обессилев.
Почему ты не покончишь с собой, однажды спросил меня кто-то в школе.
По-моему, вопрос был задан, чтобы досадить мне, но я впервые задумалась о такой возможности. Я не знала, что ответить. Может, это глупо, но я втайне надеялась – если буду хорошей девочкой, если буду хорошо себя вести, говорить правильные вещи или молчать, родители, возможно, изменят свое мнение обо мне. Я верила, что в конце концов они начнут прислушиваться к моим робким словам. Я думала, они дадут мне шанс. Может, даже полюбят меня наконец.
Во мне никогда не умирала эта глупая надежда.
– Доброе утро.
Глаза у меня мгновенно открылись. Я никогда не умела крепко спать.
Уорнер смотрит на меня, сидя в ногах кровати в свежем костюме и идеально начищенных туфлях. Все в нем безупречно. Незапятнанно. Дыхание Уорнера прохладно и свежо в хрустальном утреннем воздухе – я чувствую его на лице.
Только через секунду я поняла, что запуталась в простынях, на которых спал Уорнер. Лицо начинает гореть, и я поспешно высвобождаюсь, едва не упав с кровати.
На приветствие я не ответила.
– Хорошо спала? – спрашивает он.
Поднимаю голову. Его глаза такого странного оттенка зеленого, кристально-прозрачные, неприятно пронзительные, проницательные. Волосы густые, роскошного золотого оттенка. Он строен и вовсе не производит внушительного впечатления, хотя хватка определенно сильная. Я впервые заметила у него на левом мизинце нефритовое кольцо.
Перехватив мой взгляд, Уорнер встал, натянул перчатки и сцепил руки за спиной.
– Возвращайся в свою комнату.
Заморгав, киваю, встаю и едва не падаю. Схватилась за кровать – голова закружилась. Сзади послышался вздох Уорнера.
– Ты не съела то, что я вчера оставил?
Дрожащими руками хватаю стакан с водой и заставляю себя проглотить немного хлеба. Привыкнув к голоду, я забыла, как его узнавать.
Когда я уже держалась на ногах, Уорнер повел меня в коридор. Я еще сжимала в руке ломтик сыра.
Выйдя в коридор, я снова чуть не упала.
Здесь еще больше солдат, чем на моем этаже. Каждый вооружен минимум четырьмя видами огнестрельного оружия – автоматы болтаются на шее, пистолеты за ремнем. На всех лицах при виде меня проступает мимолетный ужас, и каждый сжимает оружие чуть сильнее, когда я прохожу мимо.
Уорнер, кажется, остался доволен.
