– Прости, если бы я мог дать тебе другой ответ, то так бы и сделал. Девушка…
Бьорн понизил голос до шепота, который мог слышать только Ашерон. Секунду спустя тот сердито и разочарованно пробормотал что-то, чего Хейвен не смогла разобрать, и его обычно плавные движения стали резкими.
– Ты уверен, Бьорн?!
На этот раз Хейвен разобрала слова, потому что Повелитель Солнца практически кричал.
Она склонила голову над обрывом, почему-то желая, чтобы Бьорн ответил, что не уверен. Что он ошибся – хотя Хейвен и не знала, о ком они говорили. Она лишь догадывалась, что от ответа Бьорна зависит, не рассердится ли Ашерон.
– Ты же знаешь, что я уверен. – Бьорн опустил голову.
Рядом с ее головой застучали камешки, и Хейвен подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть стройную девушку в плаще, которая уселась, скрестив ноги, рядом с ней.
– Обсуждают что-нибудь интересное? – спросила Сурай, позевывая. Темная растрепанная коса змеилась по ее плечу до колен.
Хейвен оттолкнулась локтями и села, почувствовав, как щеки вспыхнули жаром.
– Я почти ничего… не расслышала.
Усмешка появилась на ее губах. На лице Сурай не было осуждения – только красный отпечаток на лбу после сна на камнях.
– Но это не значит, что я не пыталась расслышать.
Сурай рассмеялась, ее смех походил на звон бьющегося фарфора.
– Все в порядке. Мы наверняка кажемся тебе такими странными.
– Немного. – Хейвен поковыряла липкую массу, покрывающую ее руки. – На самом деле, довольно сильно. Скажи… Рук в порядке?
– Да. – Голос Сурай дрогнул, и она оглянулась на Рук, спящую по другую сторону костра. – Яд ворграта, который ты раздобыла, подействовал немедленно. Она наверняка воспользуется своим состоянием, чтобы поспать до рассвета.
– Она чуть не умерла – ее можно понять…
Хейвен замерла, когда лоб Сурай прижался к ее лбу. Кожа Сурай была теплой и гладкой, и Хейвен видела слабые очертания рун на ее теле, мерцающих в предрассветных сумерках. От ее темных волос исходил нежный аромат лотоса.
– Мой народ, народ Ашарии, верит, что душа находится во лбу, – произнесла Сурай. – Соединяя наши лбы вместе, мы соединяем души подобно сестрам.
У Хейвен от волнения перехватило горло. Она давно привыкла держать всех, кроме Белла, на расстоянии, но каким-то образом Сурай пробралась к ней в душу.
Пытаясь не поддаваться чувствам, Хейвен отшутилась:
– То есть это что-то вроде объятий, только менее раздражающее?
– Нет, это выражение моей благодарности, – прошептала Сурай, и ее обычно капризный голос был полон решимости. – За Рук. За то, что ты восстановила мост, чтобы мы могли пересечь его. Ты могла бы использовать магию, чтобы отбиться от Виверна или спасти себя, но поступила иначе. Я знала, что была права насчет тебя, смертная. Теперь наши судьбы сплетены так же, как и сердца.
Отчасти Хейвен хотелось отстраниться. Она не знала, как принять такую близость, и не чувствовала, что заслуживает похвалы. Белл по-прежнему оставался в плену из-за нее, а Проклятие она пока так и не сняла.
Тем не менее, Хейвен просто не могла оставить такой искренний комплимент без ответа.
– Это была честь для меня, – прошептала она по-солиссиански, надеясь, что Сурай почувствовала ее искренность.
Они оставались в таком положении целых пять ударов сердца.
Затем Сурай со смехом отстранилась.
– Богиня Небесная, от тебя воняет хуже, чем от задницы Лоррака!
Нахмурившись, Хейвен вытянула вперед руку. Что-то подсказывало ей, что Солисы не одобрят ее тренировок во сне со Столасом, поэтому она притворилась, что ничего не знает о болотном корне.
