– Что им нравится? – спросила Хейвен, натягивая мокрые штаны и размышляя, как поймать одну такую шелки.
– Мужчины. – Ашерон произнес это слово так тихо, что девушка вздрогнула. – Чем красивее, тем лучше. Мы узнали об этом, когда моя мать приехала в гости к брату и четверо ее солдат пропали без вести. К тому времени, когда мой дядя обыскал ров, от них остались лишь кости, начисто обглоданные зубами шелки. Они даже убивают и едят своих самцов после совокупления.
По спине Хейвен снова пробежала дрожь, но тут ее внимание привлекло кое-что другое.
– Ты упомянул, что солдаты принадлежали твоей матери. Она что, какая-то особа королевской крови в вашем мире?
Губы Ашерона изогнулись в кривой улыбке, которая не коснулась его глаз.
– Вот что, любопытная смертная. Ты ответишь на мой вопрос, а я отвечу на твой.
Хейвен сглотнула, переминаясь с ноги на ногу. Хотя что он мог спросить такого, на что она побоялась бы ответить?
Глубоко вздохнув, она кивнула.
Ашерон выпрямился, и ей пришлось оторвать взгляд от мышц, играющих под его золотистой кожей, когда он вздернул подбородок, разглядывая ее.
– Почему ты прячешь свои волосы?
– Ты имеешь в виду, кроме странного цвета?
Он кивнул.
Хейвен провела рукой по волосам, собранным в мокрый узел на затылке, и сердце затрепетало в груди.
– Наверное, я хотела, чтобы мужчины перестали на меня смотреть. – Но это была не вся правда. – Нет, не только поэтому. Я хотела на какое-то время стать невидимкой. Исчезнуть из мира людей.
Она не осмеливалась заговорить о Дамиусе и о том ужасе, который ей пришлось пережить. Но каким-то образом Хейвен чувствовала, что Ашерон все понял, уже сам обо всем догадался по воспоминаниям, которые она послала ему на территории Погибели.
– Непростительно, что мужчины ослабили, а затем охотились на тебя, – говорил он мягко, но глаза горели яростью.
– Они не смогли ослабить меня надолго, – ответила Хейвен с горечью в голосе, вспомнив, насколько усерднее ей приходилось трудиться по сравнению с мужчинами в ее академии. Сколько раз пришлось доказывать свои способности, чтобы стать личным телохранителем Белла.
– Я знаю.
Она моргнула, глядя на него. Почему Ашерон теперь ведет себя иначе? Что изменилось?
– Я хочу сменить свой вопрос. Можно?
Он провел большим пальцем по рукояти рунного меча на бедре.
– Зависит от вопроса.
– Почему ты так добр ко мне? В последний раз, когда я тебя видела, ты привязал меня к спине лошади и назвал чингой.
Ашерон пожал плечами.
– Да, но потом отпустил тебя.
Хейвен приподняла бровь.
– И чинга не обязательно считается оскорблением.
– Нет? Значит, я просто назойливый паразит, который проникает под кожу и проедает себе путь сквозь плоть, пока не доберется до сердца, не отложит яйца и не убьет тебя?
Вздохнув, Ашерон придвинулся ближе и уставился на свои сапоги.
– Мне жаль, что я обошелся с тобой несправедливо. – У Хейвен отвисла челюсть, но он продолжил: – Твой вид предал меня накануне очень важной битвы. Из-за их действий мой брат по оружию погиб, а невеста и друзья остались прокляты навеки. Вот почему я выместил свою ярость на тебе. – Их взгляды встретились. В его глазах сквозило раскаяние. – Надеюсь, ты сможешь простить меня.
Хейвен не ожидала такой честности. Все слова, которые она хотела сказать, застряли в горле, но ей удалось кивнуть.
Ашерон еще на мгновение задержал на ней взгляд, стиснул зубы, а затем повернулся, чтобы уйти.
