Но ненависть? Её от него я не ощущала. Или не замечала.
Если Соломон прав, разве Ямадаев пошёл бы против своего делового партнёра, господина Вуйчика? Впрочем, о том, что за мысли рождаются в голове Хозяина, можно лишь догадываться. Я понятия не имела, что им руководит. Какая сила им движет.
Но нельзя исключать, что он ведёт свою игру, при этом зная, какие карты у меня в руках.
– Уверена, – твёрдо отвечаю, отрывая взгляд от созерцания пылинок на свету и встречаясь с голодным интересом друга моего отца.
Он так плотоядно пялился на мои губы, что находиться с ним в тесной комнатёнке вдруг стало страшно. И тот факт, что в детстве я сидела у него на коленях, вряд ли остановит мужчину.
– Только вот не могу сообразить, дядя Соломон, – остро вонзаюсь в него холодным взглядом дочки криминального авторитета, – раз вы считаете, что Ямадаев раскрыл меня, специально заявились в эту квартиру, чтобы он убедился в верности своих подозрений?
Во взгляде Соломона читается столь явное превосходство, что руки чешутся ему врезать.
– Я всё проверил, его людей тут нет. Пока.
– Если вы сообщили всё, что хотели, то вам пора, – резко заявляю.
Мой папа слишком рано умер, чтобы успеть привить мне хорошие манеры.
– Лисёнок, не будь такой колючей, – назидательно произносит, не выказывая желания убраться отсюда.
Его ладонь ложится на моё плечо, сжимая, словно проверяя прочность моих костей. И в то же время он наверняка считает этот жест лаской. Только для меня она грубая и неприятная.
Когда меня касается Шамиль, столп мурашек пробегает по коже, вызывая желание. А сейчас мне хочется сбросить руку Соломона, как оковы.
– Я развожусь, – на этом слове незваный гость напряжённо следит за моей реакцией, будто для меня его личная жизнь что-то значит, а я не могу взять в толк, к чему он мне это сообщает, – и способен подарить тебе совсем другую жизнь, нежели существование в этой каморке. Для Ямадаева ты лишь одна из многих. Он забудет тебя сразу, как воспользуется.
От его слов в моей голове случается ядерный взрыв. Намешанный на злости, детской обиде и дичайшем недоумении. Как он может мне говорить подобное?!
Он – человек, который рассказывал мне сказки в детстве, дарил подарки, пусть и неподходящие для девочки. Был другом не только отцу, но и мне. Как?!
Бурлившие эмоции слишком ярко отразились на моём лице.
– Вы мне в отцы годитесь, – напоминаю ему очевидное, задыхаясь от острого непонимания.
Вновь этот покровительственный взгляд, от которого меня воротит.
– Все мои любовницы твоего возраста, и поверь, я знаю, как удовлетворить женщину.
С трудом преодолеваю отчаянное желание подойти к стене и начать биться о неё лбом. Пока не вытряхну из неё весь этот диалог.
– Уходите. Сейчас.
Не мои слова заставили его отступить, отлепить от меня свою клешню. А пролетевшая по комнате вибрация его сотового. Он посмотрел на экран мобильника, отключил входящий. И засунул аппарат обратно в карман.
– Обращайся ко мне по любому вопросу, Василиса. Для тебя я всегда на связи, – игнорируя мои слова, предлагает помощь, о которой я никогда не попрошу. Потому что вижу, какую плату он потребует взамен. А я никогда не смогу с ним расплатиться. Лучше перегрызу себе вену на руке и истеку кровью.
Когда папа умер, он не заводил подобных разговоров. Но тогда я его и не волновала как сексуальный объект.
Смотрю на него недобро, пока он выметается из квартиры, ощущая невероятных размеров омерзение.
