Разум – на службе у Бога или дьявола? Почему мы веками строим рай, а получаем ад? Психологическое исследование - страница 34

Недоверием к разуму наполнены все древние духовные учения Востока. В дзен-буддизме говорится о рабстве, которое исходит от разума – он сковывает человека, душит его разного рода шаблонами, установками, конечными знаниями, заволакивает духовный горизонт; пользуясь разумом, человек невольно оказывается в интеллектуальной ловушке (Д.Т. Судзуки). Даосы то состояние, в котором мы оказываемся, доверившись разуму, называли Великим Сном, а уход из-под власти разума – Великим Пробуждением. Отражая существующее на Востоке сомнение в возможностях разума, Шри Ауробиндо пишет: «Нет ничего доступного уму, чего нельзя было бы сделать лучше при полной неподвижности ума и в безмолвии, свободном от мысли» (132, 256).

Столь же критичны в отношении разума духовные учения американских индейцев. Согласно их утверждениям, разум закрывает двери между сознанием человека и Реальностью, использует свои конструкторские таланты на сотворение вместо жизни некой искусственной иллюзии. У человека, оказавшегося в этой выхолощенной действительности, невольно растут опасения, страхи, неудовлетворенность, нездоровые страсти и искушения, тяга к злу (63).

Разум и его возможности подвергались в истории человечества наиболее жесткой критике как раз в те эпохи, когда, казалось бы, общественное мнение уже было полностью на стороне рационального понимания жизни. Так, спустя столетие после смерти Аристотеля, в период наиболее успешного шествия его учения по Древней Греции и Римской империи в целом, эллинский философ Карнеад оглашает ряд принципиальных дилемм, связанных с деятельностью разума. «Говорят, – пишет философ, – что разум – особый дар богов людям. Но ведь ум подчас является источником чудовищных преступлений. Лучше бы боги отказали нам в этом даре, если он оказывается столь губительным для большинства. Или дали бы людям разум, который не наталкивал бы их на заблуждения и преступления. Данный же нам разум не только не может служить арбитром в вопросах истины и лжи, но и сам обманывает людей. Мы видим, как при его активности доблестные мужи оказываются несчастными, а злодеи блаженствуют» (56, 256).

В пору наибольшего расцвета эпохи Возрождения французский мыслитель Мишель Монтень (1533-1592) с ожесточением нападает на «царя догматиков и схоластов» Аристотеля и его учение. Весь пафос его знаменитых «Essaia» («Опытов», 1580) направлен на борьбу против ложных авторитетов, мертвого догматизма и самоуверенности мышления. «Не существует ответа, – утверждает Монтень, – на вопрос: «Что я знаю?» Нет вообще ничего достоверного для слабого и беспомощного человеческого познания. Разум – слаб и слеп. Все истины относительны и имеют неодинаковую ценность в глазах различных людей». Недоверие к познавательным способностям человеческого разума сочетается у Монтеня с преклонением перед «матерью-природой», «естественным человеком» и его «естественным чутьем». В воспитании и обучении он рекомендует сообразовываться с исходными особенностями и склонностями ребенка, не загромождать память механически заученным материалом, не заниматься накоплением знаний (57).

Уже на пороге века Просвещения против превознесения мощи человеческого разума резко выступает крупнейший ученый и философ Блез Паскаль (1623-1662). Он восхваляет духовную сторону человека, величие его души и всячески подчеркивает ограниченность и беспомощность человеческого мышления и рационального познания, не верит в благородство науки.