Разведчик в Вечном городе. Операции КГБ в Италии - страница 33

Помню, как помчались мы из разных концов Рима осенней дождливой ночью навстречу очередной сенсации (наш общий друг из газеты «Паэзе сера» позвонил и сообщил, что в местечке Гротта Росса нашли мумию «фанчуллы», маленькой девочки, появившуюся на свет божий через двадцать веков после захоронения), и Володя приехал раньше. Раньше получил первую информацию и… отдал ее мне. «Старый, я уже не успеваю в номер, а у тебя есть „Неделя“, ты сможешь дать побольше».

Конечно, будь у него время в запасе, он бы меня, безусловно, обскакал. Такое случалось не раз, и никто на это не обижался. Здоровая журналистская конкуренция – явление не только нормальное, но и желательное. Я говорю о другом: о чувстве локтя, о взаимопомощи, о том, чтобы вовремя предотвратить ошибку коллеги или ткнуть его носом в провороненную тему. Володя этим чувством локтя обладал в полной мере, и оно было особенно ценно в работе за рубежом.

«Что дало нам возможность так долго сохранить хорошую журналистскую дружбу? – писали мы в очерке „Жили-были два собкора“. – Наверное, то, что никогда не пробовали попасть в рай на чужом горбу, говорили в лицо то, что думали, не шептались тет-а-тет с начальством по темам, касающимся нас обоих, не клялись в любви после того, как засиживались у виноделов, не обращали внимания на отношения между нашими женами и детьми и никогда, никогда не врали друг другу – даже тогда, когда, казалось, „святая ложь“ была лучше правды… Мы продолжали спорить и в Москве. У нас очень часто не совпадали ни точки зрения, ни мнения по одному и тому же вопросу. Но мы все же не теряли надежды сесть вместе за стол и написать большую книгу об Италии…»

Мы написали вдвоем две книги. Они остались как вечная память о моем друге в истинном понимании этого слова. Не знаю, как у других, но у меня друг был один – Володя. А вообще журналистская дружба – субстанция весьма непростая. Но нам, «римлянам», видимо, повезло. В течение долгих лет небольшой журналистский корпус в Риме был единой, сплоченной, работящей и веселой семьей. О «двойной» жизни и работе собкора «Известий» знал только Володя. Остальные «чистые» журналисты, может быть, и догадывались о моей несколько нервной жизни с необычно продолжительным для журналиста рабочим днем, но делали вид, что сие в порядке вещей. Ермакову я сказал все, что можно было сказать, но в делах своих его не использовал и вообще старался оберегать от знакомых мне по работе стукачей из контрразведовательной службы, которые набивались ему весьма назойливо в друзья.

Впрочем, пардон, был еще один человек с «двойным дном», который некоторое время проработал простым корреспондентом в корпункте ТАСС. Но был он фигурой бесцветной и как-то не прижился в нашей компании. Имел он прозвище «Нежный», ибо пребывал постоянно в полупьяном состоянии и все время лез ко всем целоваться. Вообще, у всех нас были свои прозвища. Меня звали «Кисой», видимо, за врожденную ласковость характера, Володю Ермакова – «Аристократом», ибо отличался он изысканностью манер, корреспондента Всесоюзного радио и телевидения Илью Петрова – «Заикой». Он феноменально чисто вел свои репортажи, а вот в обыденной жизни не мог произнести с одного захода слова «мама».

Но продолжу свое повествование. Итак, в наследство от моего предшественника я получил небольшую квартирку на Лаго ди Лезина, арендованную под корпункт, с отключенными за давние долги газом и электричеством, и уже упоминавшийся мною «фиат-1400», который я невзлюбил с первых же дней. Это был совершенно сногсшибательный автомобиль. Даже при самом осторожном включении сцепления он прыгал, как лягушка, и первые десяток метров катился, дрожа, как конь после купания в ледяной реке. Кроме того, «фиат-1400» не укладывался ни в какие нормативы по потреблению бензина, и у него плохо функционировал ножной тормоз: при нажатии на педаль, которая проваливалась куда-то в чрево машины, колеса неумолимо продолжали катиться вперед. Какие фокусы выделывал на нем мой предшественник – одному Богу известно. Скорее всего, он просто был профаном в автомобильном деле, а наемного шофера разведчику не полагалось. Промучившись с «фиатом» и попав в несколько катастрофических ситуаций, я послал телеграмму в редакцию: «Автомобиль, принадлежавший корпункту „Известий“ в Риме, марки „фиат-1400“, купленный несколько лет назад, пришел в полную негодность. У него не работают тормоза, изношен мотор и не включается задняя скорость. Если вы не хотите в ближайшее время публиковать некролог по поводу безвременной кончины вашего нового собственного корреспондента, прошу выслать мне необходимую сумму денег для приобретения новой автомашины».