В конце концов, поняв, что ждать от адвоката вразумительных объяснений не стоит, я развернулась и отправилась собирать прихваченную из дома одежду. И только немного расслабилась, запихивая в сумку очередную вещь, как сзади раздалось ехидное:
– Вы послушная, Кэтрин.
Не знаю, каким чудом удержалась от того, чтобы не подпрыгнуть или вскрикнуть, но выругаться захотелось страшно.
– Спасибо, – буркнула, не оборачиваясь.
– Это не комплимент, дорогуша, – отозвался гад, тихо прохаживаясь за моей спиной. – Скорее я немного разочарован. Зато так меньше неприятностей.
Закинув сумку на плечо, я посмотрела на наглого некроманта, без спроса копающегося в комоде Стэфани.
– Закройте сейчас же. Хозяйка этого дома ненавидит, когда кто-то вторгается в ее личную жизнь и роется в грязном белье.
– Здесь только чистые полотенца и стек, – беззаботно отозвался Боннер. – А грязное белье у нее в ванной комнате, в специально предназначенной корзине. К слову, там же мужская рубашка моего размера. Не думаю, что Маллоун – приверженец секса с игрушками, он слишком консервативен для подобного. Да и телосложением не вышел. Нет. У вашей подружки определенно есть кто-то еще. Любвеобильная девочка.
Я слушала рассуждения своего адвоката и очень хотела его остановить, показав высокие моральные принципы. Но он говорил интересные вещи, и мне захотелось дослушать. Зато стоило ему поднять на меня взгляд, ознаменовав конец рассказа, я тут же вздернула подбородок и сообщила:
– Мне абсолютно все равно, с кем спит Стэфани, это только ее дело. И вообще, вы говорили, что нам стоит поторопиться.
Адам улыбнулся, задвинул приоткрытый ящик комода и пошел к выходу, высказавшись напоследок:
– Вы забыли крестовую отвертку на столе у лампы, Кэтрин. Думаю, она может еще пригодиться.
– Что? – Остановившись, я сделала несколько шагов в указанном направлении и действительно увидела одну из отверток из своего набора. Чуть покраснев, взяла ее и сунула во внешний карман сумки, поспешив за Боннером. Тот как раз вышел, хлопнув дверью едва ли не перед моим носом.
Громко сопя от злости, я выскочила следом, закрывая квартиру и чувствуя, как меня распирает от негодования. Некромант раздражал буквально всем: незаурядной внешностью, раскованным поведением, хамским обращением и слишком пристальным вниманием к мелочам.
Я не знала, как он понял, что отвертка принадлежала мне, и какие выводы сделал из увиденного, но вопросов Боннер больше не задавал до самого дома. Моего бывшего дома.
Ехали мы на его электромобиле среднего класса, слушая по дороге попсовые девчачьи мелодии. При этом некромант тихо подвывал в тон певичкам, ничуть меня не стесняясь. Припарковавшись у самого подъезда, он велел мне оставить все личные вещи в салоне, спрятав их под сиденье.
– И помните: что бы кто ни спрашивал – отвечаете только после моего одобрения, – давал последние инструкции Боннер, откупоривая давешний пузырек с таблетками и выпивая еще две штуки. – Если я отошел – ждете моего появления, прикидываясь слепоглухонемой. Ясно?
Кивнув, я не удержалась и снова спросила:
– Что за гадость вы пьете?
– Витамины бодрости, – подмигнул некромант и вышел из электромобиля, качнув головой в сторону и призывая следовать за ним.
– И этому человеку мне нужно довериться, – посетовала я, глядя на собственное отражение в пассажирском зеркале.
В квартире царили два брата: бедлам и кошмар.
