Пройдясь по мне наглым с тенью дерзости взглядом, Влас констатирует:
– Тебя это бесит. Взрослая девочка не привыкла спрашивать позволения. Для нее это даже унизительно. Я прав?
– Не могу понять, тебе что, этот разговор доставляет удовольствие? – бросаю со злостью. – Послушай, – опускаю ладони на холодную столешницу и, стараясь совладать с эмоциями, смотрю в самоуверенные мужские глаза, – я знаю, что ты очень гордый мужчина. Что гадкие фокусы неведомо кого задевают твое… эго. Я чувствую то же самое, потому что, да, ты прав, я не привыкла спрашивать позволения. И особенно у человека, которого не знаю. Совсем! Я не воспринимаю этот «брак» за настоящий. Но вся эта система вокруг нас уверена в его подлинности. Мне от тебя ничего не нужно, а тебе от меня и подавно! Поэтому я прошу тебя, давай мы не будем терять времени, ресурсов и нервов на то, что можно решить в одночасье? Пожалуйста, Влас. Давай просто разведемся и дело с концом.
Черные глаза плавно опускаются на мои руки. Они медленно знакомятся со всем, что лежит передо мной, спрыгивают на пол и будто проверяют на чистоту каждый шов между большими песочного оттенка плитками. Молчание затягивается, а вместе с ним и невидимые веревки на моих руках.
– Что ты продаешь? – спрашивает Влас, продолжая изучать пол.
Не знаю, почему, но я будто на мгновение теряю дар речи.
– Ты это серьезно? – смотрю на него во все глаза.
Меня моментально пронзает серьезный и не терпящий лишних вопросов взгляд.
– Это что-то ценное для тебя?
– Нет. Но я планирую обзавестись тем, что действительно станет мне дорого.
– И что же это?
– Знаешь, – говорю будто из последних сил, – а мне и не нужно ждать от тебя понимания и разумных решений. Я могу и без тебя начать бракоразводный процесс. А ты делай, что хочешь. Ищи виновных, наказывай их и охраняй свои права. Зря я вообще всё тебе рассказала. А теперь уходи! Говорить нам больше не о чем.
Бешенство внутри меня отказывается поддаваться моральной усталости. Мне хочется заплакать, закричать от несправедливости, заглянувшей в мою жизнь на огонек. Но непробиваемая стена эгоизма предостерегает от проявления каких-либо чувств. Не позволю увидеть собственное отчаяние человеку, который нашел для себя забаву в моем лице.
Влас молча подходит к островку, притягивает к себе стопку зеленых стикеров и карандаш.
– Кто твой риэлтор? – спрашивает, записывая какие-то цифры.
– Его имя тебе ни о чем не скажет.
На выразительных губах появляется усмешка. Опустив карандаш на стопку стикеров, Влас поднимает взгляд:
– Этой мой номер. Передай его риэлтору и пусть свяжется со мной. Найдем способ обойти все эти супружеские «согласия», и ты сможешь без труда продать то, что хотела.
– Есть намного более простой вариант решить этот вопрос, но ты, я вижу, предпочитаешь идти самым сложным путем.
– Если я вручу тебе нотариальное согласие, это станет поводом считать меня твоим законным мужем. А это не так.
Ещё несколько секунд наши взгляды борются друг с другом. Мой упрямый и не согласный. А его настолько смелый и бескомпромиссный, что у меня так и чешутся руки запустить в него бутылкой с насыщенным и въедливым ароматом пачули. Работать с ним нужно максимально осторожно, в большом количестве запах становится невыносимым и избавиться от него весьма проблематично. Одна крошечная пакость, а сколько бы удовольствия она мне доставила!
