– Ой! – вскрикнула Дунина. – Михая-то за что?
– За то, что оказался среди спецов.
– А ваших ребят тоже… убили?
– Да, – кратко ответил Губарь.
– Господи, а я для них обед приготовила.
– Не пропадет, помяните. Мне нужно еще раз поговорить с вашим сыном.
– Конечно, сейчас. Колька! – крикнула, повернувшись к своему дому, Валентина. – Колька, сорванец такой, чего не откликаешься?
– Тута я, чего надо?
– Иди сюда!
Мальчишка вышел из калитки, подошел к матери:
– Что еще?
– Коля, – отвел его в сторону Губарь, – давай-ка еще раз вспомни, что ты видел на старой ферме?
– Да я все сказал.
– Ну, может, упустил чего? Это очень важно, Коля.
– Не знаю. Машину видел, как тащили кого-то, видел, потом его в кузов бросили. Грузовик уехал. Все!
– А ты не заметил, может, бандиты еще кого-нибудь грузили в кузов?
– Да нет, хотя… чего-то они бросали туда. Но чего, не разобрал.
– Значит, от тропы бандиты тащили одного человека?
– Да.
– А сколько их шло от тропы?
– Четверо или пятеро, двое волокли тело.
– Остальные, значит, шли самостоятельно?
– Ну, да.
– А кто-нибудь из твоих товарищей мог еще что видеть?
– Не-е. Я с пацанами говорил. Они тока стрельбу слышали.
– Ну, ладно, спасибо и на этом.
– Дядь! А дай пистолет подержать?
– Пистолет, Коля, это не игрушка, – потрепал непослушные вихри мальчишки Губарь.
– Ну и не надо, у меня пугач есть, ворону с десяти метров влегкую валит.
– Не боишься, что руку оторвать может?
– Нет. У меня пугач справный, проверенный.
– Ладно, ступай домой!
Парнишка, шмыгнув носом, медленно пошел к дому.
– Где жил ваш скотник? – обратился к хозяину фермы Губарь.
– Михай? Да тут неподалеку, вон его хата, третья от моего дома.
– Мне нужно осмотреть жилище Михая.
– А зачем?
– Лишние вопросы задаете, Степан Сергеевич.
– Понял. Пойдемте.
– Вы же идите к себе и знайте, Колька хвалился пугачом, из которого бьет ворон, – повернулся Губарь к Валентине. – Отнимите у него пугач, пока дело до беды не дошло.
– Ах он, стервец! Я не только отниму, я его еще и ремнем угощу.
– Не надо. Бить детей не надо.
– Я – мать, и мне решать, что надо, а что нет.
– Ну, дело ваше. Пойдемте, Степан Сергеевич.
Гулеба проводил командира отряда к хате скотника. Она сильно отличалась от других домов, небольшая, на одну комнату, покосившаяся. Двор зарос бурьяном, забор местами сломан, калитка на одной петле.
– Не следил за своим жилищем Михай, – заметил Губарь.
– Ему на все наплевать было, кроме самогона. Но не хулиганил, вел себя тихо. И работал исправно.
– Смотрю, на дверях и замка нет!
– У нас на хуторе замков ни у кого нет, только щеколды изнутри. От кого прятаться? Это если уезжает кто в станицу, то вешает замок, а так – нет, двери днем открыты. Но теперь все изменится после того, что произошло.
– Да. Я пойду в хату, а вы пока организуйте мужиков, чтобы тело скотника на хутор принесли. Человека, как бы он ни жил, все одно по-людски похоронить надо.
– Это сделаем.
Хозяин фермы пошел звать хуторян, а Губарь зашел в сумрачный дом покойного уже скотника. И сразу словно на свалке оказался. Везде грязь, газеты старые, окурки на полу, у окна, завешенного грязной тряпкой, провалившийся диван. Гвозди вместо вешалок, на них старая верхняя одежда. У «голландки» куча давно немытой посуды, порезанные огурцы, помидоры, чеснок. Ящик в углу, приспособленный под сток, лампочка без абажура. И… приторно-кислый запах. Командир отряда внимательно осмотрел хату, особенно диван, печь, простучал стены, проверил полы. Тайника в доме не было. Он обошел двор и сарай, но не нашел ничего, что указывало бы на другую жизнь скотника, и сделал вывод, что скотник не имел ничего общего с боевиками. Закончив работу на участке Басова, Губарь вышел на улицу. Гулеба стоял рядом с капитаном. С ними были еще трое мужиков, на земле тело, завернутое в простыню.
