К «финишу» новобранцы добегали тяжело...
Ну просто никто из них и никогда, если, конечно, специально не занимался лёгкой атлетикой, столько не бегал – жара на Востоке суетливых не любит, она их просто убивает, а поэтому здесь все и всегда передвигались размеренно и не спеша... Даже какой-то из арабских мудрецов сказал когда-то: «Поспешай не торопясь!..»
А ещё на эту же тему есть анекдот...
Как-то один бедуин, когда ехал на своём верблюде, пересекая Сахару, повстречал несущегося на бешеной скорости мотоциклиста, участника гонки «Париж – Дакар». Тот обдал его песком и пылью и промчался дальше... Через сутки бедуин доехал до большого лагеря спортсменов, нашёл этого мотогонщика, да и спрашивает: «Слушай, уважаемый! Зачем так гонишь своего коня? В пустыне так нельзя! В жару, под солнцем, верблюд или конь должен идти медленно, не расходуя понапрасну влагу из своего тела!» На что мотоциклист отвечает: «А у меня уникальный конь! Железный! И когда он бежит с такой скоростью, то ни мне, ни ему не жарко – ветром обдувает! Даже иногда холодно может быть!»... Бедуин, не говоря ни слова, хлестнул плёткой верблюда по бокам и помчался куда-то в пустыню... А через сутки мотоциклист, продолжая свой путь по трассе гонки, вдруг увидел этого же бедуина, который сидел на своём дохлом верблюде и о чём-то думал. Он остановился и спросил, в чём дело, почему сдох его такой крепкий ещё, молодой верблюд. Бедуин посмотрел грустно на мотоциклиста и ответил: «Замёрз, скотина!»...
Вот так-то!..
А тут их заставили пробежать без остановки целых три километра!..
Все они, все без исключения, повалились после этого кросса на землю и, как рыбы, выброшенные из воды на берег, пытались запихнуть в свои лёгкие раскалённый воздух, который теперь почему-то превратился в колючего ежа...
Это была степь... Может, и не совсем дикая, потому что это, в общем-то, был армейский полигон, но то, что это была никем и никогда не тронутая целина, было бесспорно... На которой то тут, то там, изредка встречались следы танковых гусениц – сюда выезжали потренироваться в стрельбе и вождении курсанты Чирчикского танкового училища... А им, уставшим до изнеможения после этого марш-броска, ещё нужно было возвращаться отсюда в казармы, чтобы успеть к самому первому в жизни армейскому завтраку...
Взвод новобранцев валялся на пыльной, покрытой изредка седыми кисточками ковыля земле, и пытались отдышаться, а прапорщик Авдеев, возвышался над ними, словно Голиаф, вдыхая полной грудью прохладный пока ещё воздух:
– Ну что, девчонки!!! Притомились!!! Ха-ха-ха-ха-ха!!! – заржал он диким куланом. – А нам ещё назад возвращаться! Так что... Пять минут на отдых, берите свои дряблые малолетние задницы в руки и пробежимся обратно! Тут уже ерунда осталось – половину уже сделали! Ха-ха-ха-ха-ха!!!
Он присел на какой-то бугорок, откинулся на спину, опершись на руки, и тут же резко вскинулся:
– А-а!!!
Что произошло, из всех присутствующих понял только Абдулло, заметив намётанным глазом змеелова уползающее тело в «песчаном камуфляже», да ещё сам Авдеев, которого и укусили, из-за его же неосторожности.
Прапорщик вытаращил глаза и попытался что-то сказать, сжимая левое предплечье, а потом потянулся к ножу, который весел у него на поясе...
– Не надо! – резко и внушительно сказал Абдулло и подошёл к «раненому». – Не надо резать! Это эфа! Я тебе помогу, прапорщик!
