Это ко мне бы эти самые жены привели своих детей и смотрели бы на меня как на нанятый персонал, на обслугу, которая ухаживает за их отпрысками.
Я всегда хотела работать с детьми. Сколько дней и ночей я корпела над учебниками в Педагогическом университете, чтобы получить профессию. Это было моим призванием.
А он сейчас втоптал меня в грязь своим презрением.
Вардан и раньше говорил, что против моей работы в принципе. Он хотел, чтобы я только сидела дома и радовала глаз, но запрещать мне работать по призванию он не стал. И я радовалась тогда из-за его решения, думала, что он у меня добрый, понимающий и чуткий.
А оказалось, что казалось!
Оказалось, что Вардан стесняется моей работы и любовнице своей выговаривает то, что не стал говорить мне. Жалуется на меня. И тем самым унижает.
Мерзко. До чего же мерзко было понимать, насколько он меня не ценит.
Стесняется меня…
Благодетель!
С какой радостью я бы отказалась от того, чтобы он оплатил мне лечение в этой дорогущей клинике, да вот только у меня и правда не было денег, чтобы оплатить даже прием у врача. Разве же я знала, что узнаю о предательстве мужа и окажусь у разбитого корыта?
Кто вообще готовится к такому и оказывается в полной боевой готовности, чтобы воевать за свою жизнь?
Когда ты на стрессе, в шоке, когда тебя тошнит и ты едва соображаешь, голова кружится, а до врачебной помощи только руку протяни. Я не смогла отказаться, хоть и пообещала себе, что сбегу отсюда, когда появится такая возможность.
В конце концов, Вардан не будет сидеть здесь вечно, ему же надо заботиться о сыне и своей женщине, а я буду надеяться, что родители мне помогут.
Надо только позвонить им.
Но телефон у меня забрали на время приема, врач ощупала мой живот, сделала осмотр, расспросила меня о том, как протекает беременность, и отправила на УЗИ.
Вардан неотступно следовал за мной, как бы ни прогоняла. Он хотел быть в курсе моего состоянию и, судя по виду, переживал.
Правда, своим ощущениям насчет мужа я уже не верила.
В итоге мне порекомендовали покой и лечь на сохранение тут же, в стационаре этой клиники, и сразу же положили под капельницу в комфортабельной палате.
— Я оплачу тебе отдельную палату, а сейчас поеду за твоими вещами, — сообщил мне муж, усевшись на стул возле моей кровати.
Отвернулась, не желая его видеть, ничего не желая слушать.
— Ты мне бойкот решила устроить, Леся? — ухмыльнулся Вардан и помрачнел от злости. — Хватит уже, давай поговорим.
— Нам не о чем разговаривать, разве что о разводе, — пробормотала я, лежала и глядела на трубку, по которой мне в организм вливали какой-то препарат для поддержания жизни моего малыша.
Молю бога, чтобы с ним все было в порядке…
— Никакого развода ты не получишь, и чтобы я больше про это не слышал, — отрезал он жестко, — лежи и отдыхай, Леся, ребенок важнее всего.
От его слов стало жутко. Да как же так? Я что, и права не имею за себя бороться? Не имею право на претензии?
— Ты слышишь себя, Вардан? — не веря, замотала я головой. — У тебя другая женщина, у тебя ребенок! Ты сделал свой выбор, так что ты от меня хочешь?! Что?!
— Успокойся, — отчеканил он, наклоняясь надо мной, — тебе нельзя нервничать.
Самое ужасное, что в его голосе я слышала беспокойство.
Но разве это может быть правдой? Разве ему не все равно на меня? Он же променял нас, предал… Он все сжег своей изменой!
— Так уйди! Уйди, чтобы я смогла успокоиться! Как ты не понимаешь, что я видеть тебя не могу?! Ты мне больше не муж! Меня от тебя тошнит! Уйди, уйди, — повторяла раз за разом, успокоиться никак не получалось, и это бессилие оттого, что не могу от него сбежать и мне никуда не деться, уничтожало меня по кусочкам.
