Я чувствую облегчение и волнение одновременно, первое — Саша может подойти, а второе — болит сердце за моего сына, не зная, как все пройдет.
— Здравствуйте, Владимир Нестерович! — не спрашивая его разрешения, сажусь на свободный стул.
— Здравствуйте, Евгения! Я не сомневался, ну вот нисколько, — он не перестает улыбаться, глаза блестят. Его настроение передается мне, тоже начинаю улыбаться в ответ. — Ну, что?! Ваш сын полностью подходит для Михаила. Поздравляю нас всех! Вы не представляете, как наш персонал клиники радовался, кто-то даже расплакался. Ведь надежды не было, а мальчик угасает на глазах. Хоть я по жизни атеист, но сейчас действительно верю в высшие силы. Вы и ваш сын просто чудо для Миши...
Он еще что-то говорит, но его почти не слушаю, в ушах стоит звон, в горле образовывается огромный ком, что глотать больно. Я сейчас на распутье жизненных дорог. То ли повернуть направо, то ли налево, а может даже прямо. Но решать нужно здесь и сейчас. Возможно, при любом итоге могу сожалеть. Если для Саши риск не катастрофического масштаба, то для Миши это конец.
14. Глава 14
— Андрей Константинович, хочу вам сообщить очень важную для всех нас, а особенно для Михаила новость! — как только захожу в кабинет Владимира Нестеровича, он встречает возгласом, отчего моментально мурашки по телу. За все время, что здесь лежит Миха, еще ни разу не было от него такой реакции. Постоянно встречает с мрачностью и обреченностью, выражая сожаление.
— Не томите, что произошло?!
— Нашелся донор! Донор! Вы понимаете?! — чуть ли не кричит на весь кабинет.
Еще бы я не понимал. У меня сейчас такое состояние, будто на меня обрушилась лавина ледяной воды. Я замираю на месте, осмысливая сказанное. Мне кажется это сон. Надежда давно умерла, и осталось только надеется на свои силы, чтобы увезти Мишу в Израиль.
— Вы сейчас не шутите? — еле шевеля губами, задаю вопрос.
— Разве таким шутят, Андрей? — не перестает улыбаться.
— А кто... — прочищаю горло, которое саднит от волнения, — кто донор?
— А вот это вам не скажу. Она попросила полную анонимность.
— Она?
— То есть он, — растеряно поправляет себя.
— Владимир Нестерович, прошу, скажите, мне нужно отблагодарить этого человека. Так неправильно.
— Нет, Андрей, хоть как просите, я не в праве говорить. Это врачебная тайна, — он отводит взгляд, стараясь не смотреть мне в глаза.
— Есть еще одно, — его лицо меняется и тяжело вздыхает. Теперь уже смотрит с серьезностью и беспокойством. — Сегодня анализы крови Миши пришли, и со всей ответственностью скажу: они неважные. С каждой неделей ситуация ухудшается. Поэтому нужно поторопиться с пересадкой, но раньше десяти дней не можем, так как донору еще нужно проколоть препарат для стимуляции выработки стволовых клеток. Поэтому, Андрей Константинович, это чудо, что появился вовремя донор. Очень надеюсь, что Миша через год будет здоров и сможет путешествовать, как и хотел.
— Надеюсь на вас, Владимир Нестерович. Это и правда какое-то чудо, — сам не верю происходящему, меня всего перетряхивает. Боюсь закрыть глаза, а потом открыть и все окажется сном.
Миша. Мой мальчик. Он, и так дался тяжело, а еще эта проклятая болезнь. Я стараюсь, изо всех сил. Каждый божий день молю, чтобы произошло чудо. Неужели меня услышали сверху?
Мне за себя нисколько не обидно. Самое главное сейчас сын, который на опасной грани. Будет ли завтра для него или нет.
