И вот, после непростого периода годового декретного отпуска, я вышла обратно в галерею, где и начала стремительно меняться моя жизнь под руководством начальницы фрау Рихтер.
Первая моя выставка прошла в нашей галереи, и результат был неплох для малоизвестной художницы. Тогда продалось несколько картин, за неплохой гонорар. Это подействовало пусковым механизмом, на создание шедевров. И мое вдохновение меня понесло, а Хельгу преобразовать меня в роковую женщину. И что интересно, ей это удалось. Без какого-либо пафоса или хвастовства, она учила меня всему: стилю в одежде, выбора косметики, причесок и даже покорению мужских сердец.
— Спасибо, Хельга, — обнимаемся с ней, одаривая друг друга воздушными поцелуями.
— Ты готова? — смотрит проникновенно, оценивая мое состояние.
— Да. Ведь непросто туда еду, а с выставкой своих картин. Тем более, я давно не была на родине.
— Я рада за тебя, правда. Хоть и трудно отпускать мою жемчужину галереи, — она грустно улыбается.
— Ты так говоришь, будто уезжаю насовсем.
— Детка, жизнь сложная штука. Не знаешь, где окажешься завтра. И вообще, ты такая красавица, и тебя точно не отпустят русские мужчины.
Нервно улыбаюсь на ее шутку. Я совсем с ней не согласна. В Мюнхене меня с сыном будет ждать Сергей, и который совсем недавно предложил более серьезные отношения, чем сейчас. Переехать к нему, в городскую квартиру. Я пообещала подумать, пока буду с визитом в России пару месяцев. За это время нужно провести выставки и побыть у родителей в гостях на летних каникулах.
— Я вернусь, — твердо произношу начальнице. — Меня ждет Сергей.
— Сержи, Сержи. Да, он серьезный и видный мужчина. Такого грех упустить. Ладно, Женя, я желаю тебе удачи и покори русские галереи, чтобы так же взорвала их залы и не было отбоя от поклонников, — играет тонкими бровями, лукаво улыбаясь.
— Мне этого не нужно, мой поклонник будет не рад конкуренции.
Мы дружно смеемся над Сергеем, представляя, как он будет отбивать этих самых поклонников.
— Сегодня опять спрашивали про ту картину, — она кивает за мое плечо, где висит самое дорогое для меня произведение. — И почему ты не хочешь ее продать? — задумчиво и непонимающе пожимает плеча, полагая, что эта картина не имеет для меня ценности, но она имеет... к сожалению.
— Потому что она дорога мне, как память о прошлом, — с грустью отвечаю, повернувшись назад, рассматриваю свое творение, где изображены серые глаза. Картине дала название - “Арктический холод”, ведь этот взгляд источал холодностью по отношению к другому человеку. А точнее ко мне.
Хельга уже смотрит с подозрением, прищуривая глаза и складывая пазлы в своей голове.
— Это он, да? Я угадала?
Просто молчу, не отвечая на ее вопрос. Но этого достаточно для нее, чтобы сделать вывод.
— Женя, я не вправе тебе указывать, как любить или не любить. Но дам совет: не потеряй себя. Ты поняла меня? — заглядывает мне в лицо, ожидая ответа.
— Не переживай, я уже давно перегорела.
— Нет. Это не так, ты сама себя обманываешь. Эта картина тому подтверждение, — показывает указательным пальцем за мою спину.
Не знаю, права она или нет, но эта картина и правда для меня дорога. Я ее писала в самое тяжелое и непростое для меня время, она внесла определенную лепту в моей жизни, и не готова с ней расстаться.
Поговорив еще пять минут с начальницей, мы прощаемся, в надежде, что скоро увидимся. Смотря на уходящую Хельгу, улыбаюсь с теплотой и нежностью к этой женщине. Она мне стала почти как мать. Внесла коррективы в мою личность, и я очень за это ей благодарна.
