Вновь нахожу губы. Вновь проталкиваю голодный язык, глотаю дыхание. Память открывает канал, где возвращаются старые эмоции, которые со временем брака притупились. Я тону в ее запахе, недоступности, недосягаемости.
Заводит. Заводит. Заводит!
Член рвет брюки, наливается болью и похотью. Жжет, разрывает. Чтобы как-то унять, толкаю набрякшим членом. От соприкосновения, от того, как съехавшая кожа обнажает детонирующую головку, от того, что ткань проезжает юзом по стояку, выдаю звериные звуки.
- Едем ко мне. Пожалуйста. Пожалуйста, Ириш.
Умоляю между поцелуями. В одержимом беспамятстве собираю ткань, поднимаю выше и выше. Трогаю бедра, сжимаю сочную задницу. Скучал пиздец. Не хочу знать с кем она тут и почему, мне неинтересно. Как только Гарин сказал, что она здесь, сразу понесся на поиски и не ошибся. Не могу больше.
К нам домой не предлагаю. Понимаю, что воспримет плохо. Если честно, то я прямо здесь готов. Вопрос в том, захочет ли она. Ловлю каждый импульс, стараюсь вычитать согласие. Если мы переспим, то дальнейшую судьбу решить проще. Может она все же растает и прекратит мариновать меня.
Ведь не воюет сейчас явно. Пусть не отвечает так пылко, как хотелось бы, наплевать. Я один дам за двоих.
Внезапное сопротивление встречаю, когда добираюсь пальцами до края белья. Ошизеваю от напора, на миг теряюсь. Со всей дури жена выдергивает руки, выворачивается змеей и заряжает зверскую пощечину.
Лицо загорается, печет и немеет, но я и не такое бы стерпел. Пусть заведется и отхлещет. Пусть вытолкнет всю боль. Пусть что хочет делает, лишь бы избавилась от запертого внутри замка. Я же ее знаю.
- Ты решил, что я сейчас с тобой пересплю? Я? С тобой?!
Даю свободу, отшагивая назад на полшага. Вижу, что начинает жалеть, что позволила себе лишнего. Засовываю руки в карманы. Дыхание усмирить очень сложно и как не стараюсь, выходит с трудом. Грудь словно насосом накачали.
Ирина поправляет волосы, нервно и резко одергивает платье. Гневно смотрит, как крутым кипятком ошпаривает. Но будь я проклят, в самой глубине глаз сверкает капелька возбуждения. Не ошибаюсь точно.
- Да. Решил. Ты подсказала.
Выходит из себя окончательно, чем подтверждает мои подозрения. Палится девочка. Возмущенно цокает, совершенно по-девчоночьи закатывает глаза. Всем видом презрение выражает. Мне от этого не легче, реально все на счет принимаю. Слишком натурально и быстро переходит из одного состояния в другое. Даже несмотря на ту самую усмотренную капельку, плющит от внезапного безразличия.
- Хм, ошибаешься. Тебя ждут в випке. Разве нет? Кстати, – по-змеиному улыбается. – Стриптизерки отличные. А у тебя тоже две? Как и Гарина?
- У меня никого, – и это, блядь, правда. – Я пришел за бухичем. Устроит такой ответ?
- М-м-м. Пить начал? – презрение зашкаливает. – Смотри… Опять включится камера нечаянно и отправишь видео кому не нужно. С двумя.
Ясно, не поверила. Думает, что со шлюхами развлекаюсь. Устало прикрываю веки и растираю шею. Сколько еще игнорить будет? Я заебался доказывать, что мне никто не нужен. Она даже цветы на помойку выбрасывает. Оставляет только Варюшино.
- Ириш, хватит пожалуйста. Объяснял уже. Может объявим перемирие?
- Андрей, я хочу, чтобы ты понял раз и навсегда, – совершенно спокойно бросает убийственные слова. – Этот поцелуй ничего не значит. Ни-че-го! Считай, что прощальный. Хватит заваливать меня цветами. Лучше кредит быстрее погашай. От души советую. Подожди, стой на месте, – выбрасывает руку вперед. – Давай как взрослые. Нас больше нет. Все. Да, мне тяжело, не спорю. Но ты не изменишься, – кивает в сторону Игоря и стриптизерок. – А я каждый раз вздрагивать не хочу.
