Нужно позвонить моему врачу.
Приподнимаю тяжелую голову. Перед глазами пелена, я даже дышу с трудом. Когда стало плохо, я торопилась лечь.
Телефон остался на кухне.
Глеб придет нескоро.
С трудом сажусь, затем поднимаюсь с кушетки, но удается сделать всего несколько шагов. В глазах темнеет, я падаю на колени, пытаясь уберечь живот, и схватиться за что-нибудь.
Как оказываюсь на полу, уже не ощущаю.
В себя меня приводит холодное касание рук.
– Ева!
Глеб встревоженно стоит надо мной на коленях. Видит, что приоткрыла глаза, и подхватывает голову. Лежать неудобно, но так спокойно в его руках. Я в безопасности.
– Я вызвал скорую, – напряженно говорит он. – Скоро они будут здесь. Что случилось? Ты упала?
– Больно, – шепчу я.
Не знаю, сколько пролежала на полу без сознания. Глеб приходит поздно. Днем – почти никогда. Шторы задернуты, горит свет, я не знаю, который час.
– Девочка моя, – он целует в лоб холодными губами.
А затем в безжизненные спекшиеся губы.
– Малыш шевелится? – ладонь нежно накрывает мой живот.
Первое время после известия он был холоден со мной. Я забеременела слишком быстро и не вовремя. Он этого не планировал. Не знаю, может быть, считал, что я сделала это обманом. Но я на это неспособна.
Смягчаться Глеб начал, когда живот стал расти.
Помню, он только едва-едва выдвинулся вперед. В просторной одежде не было заметно, что я в положении. Да и если человек не был знаком со мной раньше – тоже. Просто немного широковатая в талии девушка.
Но Глеб, который знал мою стройную фигуру, как свои пять пальцев, вдруг подошел утром, когда я в развязанном халате причесывалась у высокого зеркала, и положил руку на живот.
Просто мазнул. Задержал, глядя мне в глаза в отражении.
Я даже застыла, перестала прихорашиваться.
Кажется, он только тогда в полной мере осознал, что скоро станет отцом и по его шикарной квартире с видом на реку будут бегать маленькие ножки… После короткого отчуждения из-за вести о внезапной беременности отношение мужа ко мне стало меняться в лучшую сторону.
– Ева, не пугай меня, просто скажи, шевелится ребенок или нет!
Только дикий вопль Глеба дал понять, что я теряю сознание, уплываю и ничего не могу поделать. Ощущаю, как муж встряхивает меня, а затем приходит темнота.
О том, что было дальше до сих трудно вспоминать…
Мы не успели добраться в клинику, где у нас был контракт. Врач на скорой сказала, что мне и ребенку нужна экстренная помощь. Сердцебиение плода она не услышала, меня доставили в больницу. После УЗИ главный врач в виду высокого положения моего мужа, лично встретился с нами и объяснил, что уже поздно что-то делать. Сердцебиения нет, нашего малыша отнял тромбоз пуповины.
Я долго не могла принять это.
Не верила.
Еще позавчера было все хорошо. Я обследовалась у врача, у меня были результаты анализов и УЗИ, я сама слышала биение сердца. Сил спорить с этим у меня не было. Я находилась в сумеречном сознании.
За меня боролся Глеб.
Злился, говорил, что этого не может быть! Врач дал ему послушать тишину в моем животе. Затем меня заставили рожать и до сих пор я не понимаю, как мне удалось это сделать.
Я мучилась часов девять.
Почти ничего из этого не помню, только непроходящую боль. Меня скручивало от нее – физической и душевной. Я орала, выла, плакала, не понимая, что происходит и за что мне это.
Глеб ждал в коридоре все это время.
Я слышала, как переговариваются нянечки, как жалеют его. Он сидел, убитый, похоронив лицо в ладонях и слушал мои вопли.
