—Анна, вы не понимаете, я пришла сказать, что несмотря на то, как начались наши с Кириллом отношения, я влюбилась, и он — тоже. И я хочу просить вас не строить воздушных замков, а навсегда исчезнуть из нашей жизни. Кирюша человек с принципами, очень правильный, он верит, что у нас случилось просто по физиологии, разбивать семью не хочет, но я-то вижу, что это любовь. Он сам себе сознаться не может, а вас отпустить не состоянии в память о былом. Эта ностальгия никому не нужна. Вы давно не живете как семья, а ощущения, что он любит двоих — просто сюр, согласитесь.
Я бы очень хотела оглохнуть, просто чтобы не слышать эту фразу и никогда больше не сталкиваться с подобным лицом к лицу. Любит двоих, да? Щеки начинают гореть, а внутри полыхает пожар.
Бам-бам-бам, сердце стучит сильнее и чаще, отчего мне кажется, что я практически готова получить инфаркт.
—Слушай меня очень внимательно. Ты никто и звать тебя никак. Мне достаточно только захотеть, чтобы ты перестала существовать как социальное существо. Я могу быть стервой, могу быть очень злой, а с учетом того, кто мой отец, я бы на твоем месте поджала хвост и бежала отсюда, извинившись за свое паскудное поведение несколько раз. Мало ли. Вдруг с первого сочту извинения недостаточными, — произношу спокойно, четко, с расстановкой своих мыслей настолько ясно и понятно, что даже такая недалекая модель с одной извилиной должна это понять.
И только в глазах самые страшные эмоции без прикрас, они способны сжечь все вокруг дотла.
Не сказать, что моя собеседница удивлена или удручена моей вспышкой, скорее наоборот, она слишком радостна. А вот я собой не горжусь, потому что все это можно расценивать как угрозы жизни и здоровью, хотя прямых и не было. Господи, мой отец судья, а я на таком простом палюсь!
—Вам сложно поверить, да? Кирюша мне говорил, как вы доводите его дома. Он говорил, что вы слегка не в себе, все потому что никак родить не можете. Так бывает, люди могут быть несовместимы, — она продолжает играть на моих нервах умело и ясно осознавая всю реальную подноготную нашей семейной жизни.
Кажется, только что был новый удар в веру и надежду на моего мужа.
Я не «не могу родить», ведь с моим здоровьем все хорошо, просто мы не ставили себе цель такую, потому что меня не слышат. Но это больно, настолько больно слышать, что будь я сукой поболее, точно нашлась бы с ответом. Но мне не все равно, вот почему я лишь сдерживаюсь, чтобы не заплакать.
—Разговор окончен, — я поднимаю руку, подзывая официанта. Меня трясет, но я упорно делаю невозмутимый вид. Чему меня в свое время научил отец, так это держать лицо, даже если все вокруг кричат о самом страшном о тебе.
Это, если сказать другими словами, первое правило покера.
—Вы дадите ему развод?
—Милочка, я тебе приплачу, только забери его уже и навсегда исчезни из моей жизни, — бросаю ей, расплачиваясь по счету, который уже принес официант. Он это тоже слышал, но мне плевать. Рая подхватывает меня за руку и уводит прочь от той, что умело довела до белого каления. Я чувствую, что вибрирую от напряжения. Мне прямо сейчас хочется расквасить лицо Архангельскому и затолкать ему в задницу кольцо, украшающее мой палец.
—Спокойно, спокойно, она вся сделанная! Я поверить не могу, что Кир до такого опустился, — садимся возле фонтана на скамейке. Лучи солнца согревают мою дрожащую фигуру. Рая обнимает меня и целует в макушку, а внутри меня бурлит ураган, сметающий все на своем пути. С силой прикусываю губу, чтобы не заплакать.
