- Солнце мое...
Он всегда меня так зовет. Да и много кто зовет именно так. Потому что девичья фамилия - Солнцева, и так повелось издавна - и Влад, и Лучик, и подружки окрестили меня Солнцем, такое вот нелепое прозвище.
- Ну! - тороплю его - мне жизненно необходимо услышать это сейчас!
- Конечно, я тебя люблю! - тянет за плечо, поворачивая к себе.
А мне чудится, что была... была эта заминка между "Солнце" и "Конечно, люблю"!
И заминка эта - неспроста!
Но руки мужа уже заползают под подол шелковой ночной рубашки и скользят по моему телу! А губы накрывают мой рот, напрочь вытесняя все лишние мысли!
И я - слабая безвольная дурочка, выбрасываю из головы все свои болючие мысли, позволяя себе урвать еще несколько часов счастья!
Отвечаю ему. Трогаю его. Ласкаю так, как будто это - в последний раз! Как будто завтра никогда не наступит! И пусть бы не наступило! Пусть бы...
Поднимает, усаживая на кровати. Снимает через голову ночную рубашку. Волосы, завязанные в пучок на затылке, рассыпаются по плечам.
- Какая ты у меня красавица! - шепчет восхищенно.
А она?
Стоп! Нет! Говори-говори, пожалуйста, еще! Не хочу вспоминать...
- Говори... говори так, чтобы я верила!
Ложится на спину, подталкивает к себе.
И я специально... конечно, специально стараюсь выглядеть сейчас как можно лучше, двигаться как можно эротичнее, чтобы уж точно не быть хуже, чем она... Перебрасываю ногу через его бедра...
В свете луны считываю эмоции с его лица. Напряженные стиснутые челюсти. Прядь волос, упавшая на лоб. Прикусывает губу. Рука тянется, обрисовывая контур моей груди.
- Девочка моя... сладкая... давай... сама...
И, запрещая себе думать о том, говорит ли он ЕЙ то же самое, я сосредотачиваюсь на действиях своих рук.
А потом, когда, направляемая его ладонями, медленно, тягуче двигаюсь на нем, он переплетает пальцы наших рук и тянет к губам. И целует, целует костяшки... Это так интимно, это такая нежность, что я не могу удержать слезы. Они вскипают на глазах внезапно, в одно мгновение и устремляются вниз по щекам, капая ему на живот.
Влад перестает двигаться вместе со мной.
А потом приподнимается и, обхватив меня за талию, одним движением, легко переворачивает нас.
Мы на секунду разъединяемся, а потом... соединяемся вновь.
- Ты плачешь? Я сделал больно?
Да! Очень-очень больно! - так внутри меня кричит рыдающее сердце...
- Нет... Всё в порядке, - бессовестно вру я.
Целует мои щеки. Зажмуриваюсь, ожидая, вопросов о том, почему я плачу, но он не спрашивает. Целует веки, висок... Он такой удивительно нежный сегодня, что мне хочется просто забыть обо всем плохом!
И я, действительно, забываю!
Он врывается в меня, болезненно растягивая и толкаясь глубоко-глубоко внутри. Тело выгибает дугой. Бедра дергаются в чувственных судорогах. Глушит губами мои несдержанные стоны. И так жадно, так рвано двигается, словно и не было у него никакого секса недавно...
Эта мысль ненадолго остужает меня. Но Влад, словно чувствуя это, становится на колени, вздергивает мои ноги себе на плечи. И я улетаю, кусая свои пальцы, чтобы не кричать.
Чувствую, как он увеличивается, а потом взрывается внутри. И срываюсь за ним в тот момент, когда он выдыхает хрипло:
- Лерочка...
6. 6 глава. За минуту до...
...Утром пьем кофе вместе. Я смотрю на него. А он - в телефон. Хмурится и листает, листает, листает бесконечный список рабочих чатов. Не глядя, подносит к губам чашку и глотает горячий напиток. Давай, посмотри на меня! Спроси, почему я такая грустная и с опухшими глазами! И я тогда расскажу тебе, и даже покажу сообщения в моем телефоне.
