– Тим! Нельзя так её называть.
– Моя бабушка, как хочу, так и называю.
Анна Станиславовна, моя свекровь, давно получила это прозвище. В принципе, недалеко от правды.
Прекрасная женщина. Заботливая и внимательная. И, естественно, знает всё лучше остальных.
Вместо расстрела – слёзы и истерики, вечные нравоучения.
Тимур разваливается в кресле, забрасывает ноги на подлокотник. Демонстративно вставляет наушники.
– Раз тебя трогать нельзя, то я вообще говорить не буду.
Заявляет, включая музыку. Полностью отрезает себя от нас.
Вздыхаю.
Всё нормально. Я к этому привыкла. И сбежать от трудных подростков не хочется.
Подзатыльник дать – очень.
А уходить…
Ну, кто таких лапочек бросит?
– Он не признается, – заговорщически шепчет Тимоша. – Но Тимка тоже испугался. С папой поругался, не хотел уходить отсюда.
– Ага, заметно, – не удерживаюсь от колкости.
– Правда! Когда я тебе врал?
– Когда подбросил жабу папе в портфель? Когда выбросил всё мясо из холодильника? Или когда очутился на каком-то митинге экоактивистов, а должен был быть в школе?
– Про жабу не доказано, она сама сбежала. Мясо я отдал Сталину, её не так жалко. А митинг… Ладно, тут я ещё не придумал ничего. Но я говорю правду. Тимка болван.
– Нельзя обзывать брата.
– Но он ведь болван! Он беспокоился. И я тоже. Можно?
Я двигаюсь на кровати, освобождая место для парня. Тот скидывает толстовку, оставаясь в майке, и забирается ко мне.
Тимоша прижимается ко мне, обнимает аккуратно. Вымахал уже, а всё равно вижу в нём маленького мальчика.
Может, дело в том, что Тимофей почти не помнил своей мамы? Поэтому принял меня легко, никогда не ругался по этому поводу.
Если старший цапается, то со мной, то с Пашей, то младший за пределами дома устраивает проблемы.
Целую в тёмную макушку, пока Тимоша что-то рассказывает про школу и предстоящие выходные.
Рассуждает, что мы можем поехать на озеро, погулять.
А я не знаю, как объяснить ему, что ничего уже не будет.
Потому что с Пашей я не собираюсь оставаться.
Выкручусь, но развода добьюсь.
Вот только вряд ли тогда Паша даст мне видеться с мальчиками.
– А это что такое? – парень заинтересованно тянется к листку бумаги.
– Ничего, – убираю, пока он ничего не увидел. – Так, мои мысли. Мне нельзя на природу пока, Тим.
Медсестра приносит капельницу, Тимоше приходится перебраться на другую сторону.
Мне предлагают выпроводить посетителей, но я прошу оставить мальчиков. Они мне не мешают. Тимофей просто крутится рядом. А Тимур так вообще…
Вон, музыку свою слушает, уткнувшись в телефон.
Если закрыть глаза, то даже не заметишь его.
Но спустя полчаса нам, всё же, приходится попрощаться. Меня забирают на обследование.
– Спасибо, что побыли со мной, – улыбаюсь, треплю младшего по волосам. – И за то, что не устраивали здесь перепалок. Для меня это важно.
– Папа взятку дал, – жестоко отрезает Тимур. – Я вообще только поэтому приехал. Ты вечно по этим больницам, надоело таскаться сюда.
– Постараюсь больше не попадать к врачам.
– Да мне плевать. Просто скажи отцу, чтобы меня не трогал.
Тим вылетает первым. Тимоша обнимает меня напоследок, тоже уноситься. Я вздыхаю.
Вдох.
Выдох.
Снова.
Так, малыш, мама не нервничает. Вот совсем.
Пока не видит твоего папу.
– Вы уже всё? – Паша ждёт меня в палате. – Тогда я соберу твои вещи и поедем домой.
– Нет, – качаю головой. – Либо ты в отель, либо я. Паш, ты видел, к чему привёл наш прошлый спор. Разве ты совсем не переживаешь за нашу дочь?
