– Что ж, мне весьма интересно, кто вы и откуда, но пока позвольте представиться. Я Беллен Шаренсат, – улыбнулся мужчина. – Директор этой школы для маленьких магов. Пока вы не надумали ничего лишнего и не приняли меня за злодея, скажу сразу, что не все маги, которые обучаются в школе, послушны. Например, Даниэль уже не в первый раз пытается сбежать. Детский бунт, увы.
Я едва не подавилась – неужели главгад и впрямь беседует с ничего не значащей девушкой, случайно пойманной на улице. Это вообще нормально? И директор школы? Его вообще не смущает, что его подчиненные мне наболтали во время похищения? Какой директор школы не только возвращает ученика, но и параллельно похищает иного человека?
Я хотела возмутиться, указать на логическое несоответствие, уже рот открыла, а потом… а потом посмотрела на лицо Беллена – улыбчивое, бесстрастное и похожее на маску – и закрыла рот обратно. Хорошо, пусть будет директором школы.
– Очень приятно, – улыбнулась я, не обращая внимания на то, что ладони покрылись холодным потом.
– Не хотите представиться? – спросил Беллен.
Он все еще улыбался, мило-премило, но в голосе чувствовалась угроза.
– Меня зовут Ирина, я из другого мира, – ответила я, не рискнув использовать свое настоящее имя.
В конце концов, в столице только ленивый не знал, что имя невесты Дитриха – Кира. Спасибо Соломону, который как-то об этом обмолвился, так что теперь я не попала впросак. Хорошо еще, что мой портрет по всей стране не разлетелся.
– И как же вы переместились в этот мир?
– По контракту, – ответила я, решив, что мешать правду и ложь – лучший вариант. Но все равно было тревожно. – Чтобы «разбавить» магию взрослого человека, которая могла бы повлиять на детскую ауру.
Я не была наивной, прекрасно осознавала, что самые трудные вопросы будут впереди. И не ошиблась.
– Что ж, Ирина, с какой семьей вы заключали контракт? Назовите мне имя вашего работодателя.
Интересно, если я совру недостаточно убедительно и в чем-то проколюсь, то меня убью сразу или чуть попозже?
– Что такое, Ирина? Почему вы молчите?
Потому что не хочу вам отвечать, черт вас подери, причем, желательно самым болезненным и неприличным способом!
– Я…
– Что?
– Я боюсь, – сказала я жалобно. – Разве я могу называть имя того, с кем заключала контракт? Ведь меня потом могут и наказать. У меня в контракте был подпункт о неразглашении.
– Как именно назывался этот подпункт? – спросил Беллен.
Так, этот вариант, кажется, не сработает. Ну я и не рассчитывала. Беллен дураком не выглядел, хоть и расквасил артефакт, определяющий правду и ложь. Уф, давно я так не потела. Я попыталась вспомнить о том, как звучало это в контракте с Дитрихом, но мне это не сильно помогло.
– Какой-то стандартный, типовой… – сказала я навскидку.
Если ничего такого не было, притворюсь идиоткой с начальной стадией склероза. Впрочем, Беллен уже меня таковой считает, иначе бы не кривил губы в презрительной усмешке. О, быстро исправился – улыбнулся более ласково. Ну да, директор школы же, а вовсе не похититель.
– В таком случае имя вы называть можете. Видите ли, типовой подпункт о неразглашении подразумевает, что вы не будете рассказывать о тайнах вашего нанимателя или его детей. О тех тайнах, которые известны исключительно вам. Например, какие блюда предпочитает хозяин дома, какие гости к нему приходят, какие дела обсуждают. Но меня это совсем не интересует. Имя, уважаемая, мне очень интересно знать, кто вас нанял. Неужели очень известный аристократ?
