– «Нужно было с Шефом насчет денег конкретно всё обговорить», – подумал Глеб, – «Тогда, можно было бы оправдать для себя эту поездочку хотя бы заработком, а так вообще не понятно, за каким я туда лечу. Было мне плохо, а стало ещё хуже».
Глеб открыл глаза, и достал из рюкзака договор, который охранник Шефа, передал ему в аэропорту, буквально перед самым вылетом.
– «Я бы ничуть не удивился», – подумал Глеб, разворачивая этот договор, – «Если бы Григорий Петрович передал мне документ прямо в полете, с косяком перелетных гусей, или, скажем, через второго пилота, но он предпочёл сделать это через своего охранника Стаса. Хитро.»
Пролистав общие положения этого монументальнейшего из документов, наш герой стал заново перечитывать договор, как будто с момента его первого прочтения, в нем что-то могло поменяться. Вся информация, которую Глебу удалось высмотреть на этот раз, гласила по прежнему только об одном, об отсутствии ответственности за здоровье ведущего проекта «ExtremeTrip», и о том, что гонорар за оказываемые услуги будет оговорен отдельно в некоем приложении за номером один. Самого же этого приложения, разумеется, в уже подписанных Глебом бумагах не было.
– «Похоже, что денег за эту работу я так и не увижу,»– подумал Глеб, медленно складывая договор пополам.
Снова откинув голову на подголовник самолетного кресла, он закрыл глаза и опять попытался взять себя в руки. В теле чувствовалась слабость и нерешительность, казалось, что кто-то, только что, выбил из-под ног у нашего героя что-то твердое, на чем он раньше, пусть и не крепко, но всё же стоял.
– «Хорошо, что я сижу в кресле,» – подумал Глеб, – «В таком положении, ощущение собственной никчемности переносить определенно легче.»
Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, Глеб стал вспоминать, всё ли взял с собой в дорогу, но вместо этого припомнил, как перед выездом в аэропорт, в редакции, его с пристрастием досмотрел Паша. Делал он это совместно с всё тем же охранником Григория Петровича – Стасом, выписанными непонятно откуда, специально для этой операции. Видимо Шеф побоялся того, что Глеб мог быть в сговоре с редактором Пашей, и решил таким образом подстраховаться.
– Прямо как в американских фильмах про «копов» досматриваете, – сказал Глеб, стоя лицом к стене с растопыренными в разные стороны руками и ногами.
Стас, что в этот момент досматривал Глеба, ничего ему не ответил, а только похлопал его своими руками по ногам, проверив его, таким образом, на наличие запрещённых предметов.
– Извини Глеб, ничего личного, задание Шефа, – беспристрастно произнес Паша, выворачивая на пол содержимое походного рюкзака, что за несколько часов до этого, Глеб, дотошно укладывал у себя на квартире.
– Досматриваете будто преступника, вы бы мне ещё права зачитали, – недовольно сказал Глеб, стоя у стены, – Хотя, какие могут быть у человека права, работающего на Григория Петровича.
– Юмор, это хорошо, – ответил Паша, и продолжил рыться в вещах дальше.
Склонившись коршуном над грудой дорожных принадлежностей, что теперь беспорядочно лежали на полу, Паша, брал в свои руки каждую из вещей, внимательно её изучал, а затем, снова укладывал в рюкзак.
– Это тебе там зачем? – спросил Паша, держа в руках, обнаруженный, запрещенный, шоколадный батончик с названием «Юпитер».
– Так, на всякий случай…, – равнодушно ответил Глеб, по-прежнему стоя у стены.
