– Бог в помощь, Герасим Осипович!
– И вам так же, отец Анатолий! Глядите, что за оказия со мной приключилась!
Герасим кивнул в бричку, где лежала девица без сознания. Молодой священник привстал на подводу и потрогал руку.
– Живая! Слава тебе Господи! – батюшка перекрестился.
– Живая, – Герасим последовал его примеру. – У ручья нашел, а рядом никого. Что делать, ума не приложу. Похоже, не из наших: одежа чудная, платье полуголое совсем. Городская, может?
– Похоже, городская. Руки вон какие нежные, к работе наверняка не приучены.
– Да вижу, барышня вроде как. Только откуда здесь взялась? Ридикюль вон при ней, надо глянуть, чего там.
Александра легонько застонала и открыла глаза.
– Господи! Где я? – в них тут же отразился испуг.
Доброе миловидное лицо с бородкой, напоминавшее лик Иисуса Христа, улыбнулось ей в ответ:
– В Александровке, барышня. Не бойтесь! Вам тут никто худа не сделает. Вы сознание потеряли у ручья, а Герасим Осипович вас нашел.
– У ручья? – Сашка села, закутываясь сильнее в шаль, оглядывая вроде бы знакомую местность и пытаясь вспомнить, что случилось.
– Какой сейчас год?
Ее собеседники переглянулись.
– Так тысяча восемьсот… – дальше Сашка ничего уже не слышала. В ушах зашумело. – …от Рождества Христова, июля третьего дня.
«Нет-нет! Это сон! Это просто сон! Такого быть не может. Ты же не сошла с ума? – она пыталась не паниковать сразу. – А если… Нет! Ладно, главное, не показаться умалишенной людям».
– Вы, стало быть, не помните ничего?
– Нет… То есть что-то помню… то есть не знаю я…
– Не волнуйтесь, барышня, во всем разберемся и родичей ваших сыщем. Сейчас отдохнете, обогреетесь, вон как побледнели. И фельдшер у нас имеется. Я – отец Анатолий Белоусов, священник Васильевской церкви. А это Герасим Осипович Нужный, ваш спаситель.
Сашка, округлив глаза, уставилась на прапрадеда:
«Вот и родич нашелся… Стоп. Спокойно. Этого не может быть! Я сплю. Это всего лишь сон».
– Попробуйте вспомнить, звать-то вас как?
– Кажется, Александра… Александра Алексеевна.
– Вот, уже кое-что. Так потихоньку и память вернется с Божьей помощью, – отец Анатолий снова осенил себя крестным знамением.
Из хаты, возле которой они стояли, выбежала девушка лет семнадцати и бросилась к Герасиму:
– Папка! Папка вернулся! Благословите, отец Анатолий!
Священник спустился с подводы и перекрестил ее:
– Господи благослови, Харитина Герасимовна!
Сашка открыла рот: на нее ее же глазами смотрела та самая прабабушка.
– А барышня что, к нам? Погостить? Издалека?
– Дочка, с барышней несчастие, по-видимому, случилось. Она не помнит ничего. Нашел без чувств у воды.
– Ох беда! Так надо же вас на постой куда-то определить! Папка, к нам, может?
Герасим почесал седеющий затылок:
– Так это…
– Верно, места ж нет у нас. Я не подумала.
– Харитина, Герасим Осипович, я думаю, лучше всего барышню мне к себе забрать, – сказал батюшка. – Дом у нас с моей матушкой большой, места всем хватит. Сестра теперь у барина живет с мужем, а нам гости завсегда в радость. Как вы, Александра Алексеевна? Согласны?
– Да, конечно! Благодарю вас.
– Давай, Герасим, вези девушку к церкви! Она еще слаба пешком идти, хоть тут и недалече.
Отец Анатолий снова поднялся на подногу и присел на край брички рядом с Александрой, а Герасим Осипович хлестнул кобылу и направил дальше по ухабистой дороге.
– Макар! – крикнула Александра Семеновна соседу через забор. – Иди сюда! Дело у меня к тебе срочное.
