Реальное и призрачное. Искусство управлять судьбой - страница 12

Полина, тогда самая юная из коллег, робко предложила сбегать в магазин и купить хотя бы хлеба, так как дети успели проголодаться за время пути и неизвестно, как долго придется дожидаться прибытия в пионерлагерь. Но на нее возмущенно зашикали – мол, экая дуреха, не понимает, что деньги здесь другие, а на советские рубли ничего приобрести нельзя. Одна из учительниц строго спросила, не имеет ли Полина изменнического намерения остаться в контрреволюционном Санкт-Петербурге. Нет, Полина таких планов не строила и, перепугавшись, тут же прикусила язык.

Они вернулись в свои вагоны, крепко заперев за собой двери и приготовившись к пытке ожидания. Каждый из педагогов, как умел, попытался что-то объяснить детям, как-то их успокоить. То же самое делала и Полина, не заметив за разговором пейзажей Каннельярви, внезапно замелькавших за окнами поезда.

Состав с детьми подошел к станции строго по расписанию, но с той лишь разницей, что произошло это спустя трое суток. Предположить такой провал во времени путешественники не могли и были обеспокоены отсутствием встречающих. Станционные работники, узрев пропавший поезд, побросали свои рабочие места и высыпали на подъездной путь. Им не терпелось узнать, где же плутал состав. Только дежурная не растерялась и позвонила в город, в управление дороги. А уж тамошние сотрудники немедленно связались с заинтересованными инстанциями.

Через продолжительное время, в течение которого взрослые и дети рассказывали станционным работникам о странном приключении, прибыл многочисленный отряд милиции из Выборга. Следом подогнали автобусы и дополнительные милицейские фургоны. Учащихся и педагогов разъединили. Взрослых взяли под стражу и, рассадив по разным фургонам, отправили в Ленинград, а школьников увезли автобусами в неизвестном направлении.

Как сложилась дальнейшая судьба детей, побывавших в будущем, Полина так и не сумела узнать. Долгие годы, проведенные за колючей проволокой, она мучилась неразрешимым вопросом – что могли сотворить власти с малолетними гражданами, сделавшимися невольными свидетелями грядущего крушения советского строя? В голову лезли самые чудовищные предположения, и отогнать эти мысли Полина не имела сил.

Она жила образами прошлого, отгородившись от реального мира. Погруженная в ощущение своей мнимой вины перед учащимися, которых когда-то сопровождала в той злосчастной поездке, она никому из товарищей по заключению не решалась излить свое горе. Душевные муки Полины дошли до последних пределов именно в те годы. Ни тяжкие условия содержания, ни рабский труд не шли ни в какое сравнение с моральными страданиями, переживаемыми ею. И в какой-то момент должен был наступить перелом. Так и произошло – женщина погрузилась в мир мечтаний, воображая юных своих подопечных и составляя для них счастливые биографии. В подобных вымышленных историях сама Полина тоже присутствовала, видя себя в непрерывном контакте с взрослеющими детьми.

Это не закончилось и после ее освобождения. Выйдя на волю, она продолжала прежнее светлое существование в мечтах, а в реальной жизни ограничивалась обеспечением минимальных житейских нужд, словно повинность отбывала. Поэтому и вернуться к педагогической работе не захотела.

Такая, подобная пустоцвету, жизнь и продолжалась у нее вплоть до того июльского дня 1993 года, когда она узрела на Финляндском вокзале тот самый поезд-призрак, украшенный пионерской символикой и портретами Сталина. Это экстраординарное событие, происшедшее в присутствии родного человека, и вернуло ее к реальности.