– Любого, кто войдет в Псово ущелье без приглашения, эти самые Рога возьмут в плен. И никто его больше не увидит. – Блажка покачала головой. – Нет. Если бы нам в тех горах были рады, Певчий уже послал бы весть. К тому же ты сам слышал, как я говорю по-эльфийски.
Мед вскинул брови, соглашаясь.
– Ты развяжешь войну.
Блажка бросила на него испепеляющий взгляд.
– Мы не знаем пределов возможностей Штукаря, но они у него есть, и нам нужно, чтобы он перестал искать их у нас. Если бы он хотел нас убить, то спустил бы псов на патрульных, убивая нас по одному. Но нет, он хочет, чтобы мы ослабели, а не избавиться от нас.
– Зачем ему нас ослаблять? – спросил Хорек, встревожившись от этой мысли.
Блажка промолчала, тем самым признавая: она не знает.
Копыто выслеживало псов целыми днями. Когда результатов это не дало, решили выбираться и по ночам. Они охотились отрядом по одиннадцать ездоков: все посвященные братья плюс двое кочевников и три старших сопляка, и у каждого седло щетинилось полными колчанами и связками дротиков. Такое количество ездоков воодушевляло Блажку, но все равно в Отрадную они каждый раз возвращались ни с чем. Если бы не раздражение братьев из-за неуловимости тварей, Блажка сочла бы, что стая была лишь одним из смутных видений, которые являлись ей из-за снадобья Костолыба.
С упрямой целеустремленностью они продолжали поиски примерно неделю, ни разу не встретив ни одного зверя и с каждым днем сокращая норму питания.
Жизнь внутри стен, несмотря на активное патрулирование, по-прежнему состояла из череды утомительных хлопот. Блажке приходилось осматривать сады и огороды, за которыми ухаживали поселенцы, и слушать их все более тревожные предсказания.
– Мои широкие бобовые грядки пока хороши, но боюсь, перед сбором их поест грибок.
– Этих остатков мушмулы мне едва хватит, чтобы прокормить детей.
– Кто-то ворует мою айву. Вы должны положить этому конец!
Она отвечала на все пустыми обещаниями и ничем не подкрепленными словами ободрения.
Но обучая сопляков, она не могла призвать даже этого скудного великодушия.
– Вы, никчемные! Мне что, поджечь эти чучела, чтобы вы смогли в них попасть?
Ублюдки вернулись с пятой ночной охоты, и Блажка, отказавшись отдыхать, приказала претендентам встать до рассвета и начать занятия с арбалетом. Соломенные мишени, расставленные под западным изгибом стены, одерживали верх.
– Будь это тяжаки, из вас бы уже сделали фарш! – Она шлепнула одного сопляка по затылку. – Я ожидаю от тебя лучшего, Гравиль. А ты, Тоуро, что, ослеп?
– Нет, вождь.
– Простите, вождь.
Трем женщинам она приказала также выйти на занятие. Обычно новеньким соплякам арбалетов не давали, но эта троица была старше остальных претендентов, и Блажке нужно было увидеть, на что они способны. И проверить, достойны ли они того, чтобы их кормить.
Блажка оказалась недовольна.
– Ты выстрелила три раза, Дача. И нормально попала всего один?
– Да, вождь. Один раз, – ответила полукровка, не отрывая глаз от мишени.
– Куда?
– По центру. Невысоко от земли.
– Если он не болтал членом со слоновий хобот, эта стрела прошла бы между его ног. Это промах. Он бы даже не затормозил. И ты первая бы умерла.
Инкус попала в центр двумя стрелами, но третья улетела неизвестно куда.
– Это ты их пустила?
Глухая троекровная кивнула. Затем убрала густые волосы со своего широкого лица, обнажив выступающие скулы и единственный клык, торчащий над массивной нижней губой.
