Реальные ублюдки - страница 55



– Бермудо, наверное, изо всех сил борется с бездельем в войсках, – заметила Блажка, не желая оставлять этот фарс незамеченным. – Такой избыток людей, чтобы сопроводить всего одну полукровку. Пусть даже мастера копыта.

Рамон не ответил.

У Отрадного брода степень фарса возросла. Даже удвоилась. За рекой поджидало ровно столько же кавалеро. Еще сотня всадников, экипированных так же, как остальные. Рамон изобразил ухмылку короля всех злорадствующих говноедов. У Блажки заскрежетали зубы. Она ошибалась. Если бы Ублюдки решили дать отпор, у них не было бы шанса на победу. Охотничий рог, висевший у Рамона и по меньшей мере у дюжины других воинов, призвал бы резервы. А приведи они сразу всех к воротам, это подавило бы любую мысль о неповиновении.

– Сволочи, – прошипела Блажка.

Жирный ухмыляющийся разведчик отделился от резерва и пересек брод.

– Блас, – буркнул Рамон мерзкому всаднику, – ты отвечаешь за полукровку и ее… безопасность.

– Есть, кавалеро. – Блас сунул большой и указательный пальцы в рот, издав впечатляюще громкий свист, и его товарищи поскакали к нему.

Блажка направила Щелка им навстречу. Тридцать человек вскинули арбалеты к плечам. У их оружий были стойки с шестернями, с помощью которых хиляки их перезаряжали, что только замедляло процесс. Но с такого расстояния стрелять второй раз им бы не пришлось. Даже если половина этих уродов промажет, из Блажки все равно останется торчать больше перьев, чем из гуся. Она скрыла свое смятение и тревогу, просто зевнув. Это было нечто большее, чем презрительное недоверие, с каким хиляки всегда относились к полуоркам. Они боялись ее. Две сотни против нее одной, и все равно они ее боялись.

Щелкочес раздраженно фыркнул, когда всадники принялись его окружать. Этот Блас был идиотом, раз решил окружить варвара. Свин легко мог проскочить через ряд лошадей, покалечив их и убив, – стоило только Блажке рискнуть прорваться. Эта мысль, очевидно, отразилась у нее на лице, потому что Блас, посмотрев на нее, забеспокоился.

– Если твои полукровничьи мозги в какой-то момент скажут тебе ослушаться, – главный разведчик постарался угрожающе улыбнуться, – я буду только рад.

Блажка показала ему собственные зубы.

– Ты уверен? Потому что если я ослушаюсь, ты умрешь первым.

Блас попытался это скрыть, но его уверенность заметно ослабла. Он позвал Рамона.

– Предлагаю заковать потаскуху и закинуть на лошадь, кавалеро!

– Цепей ты на меня не наденешь, – заявила Блажка Рамону, когда тот миновал ряды разведчиков. Его взгляд метнулся к ее руке, которая лежала на рукояти тальвара. Язык мужчины скользнул по плотно сжатым губам, выпятив кожу вокруг рта. Он размышлял.

– Оставь так, Блас, – проговорил он наконец и толкнул лошадь.

Разведчик заерзал в седле.

– А если она взбунтует?

Рамон ответил, не сбавив темп и не обернувшись:

– Пусть твои люди убьют ее свина. Пока она в окружении, они уж точно не промахнутся.

Блас, скривившись, мотнул головой и еще раз свистнул – дал приказ трогаться в путь. Блажка позволила повести себя через брод. Здесь ей мало что оставалось. Даже если бы она вырвалась из окружения разведчиков, оставались еще кавалеро, которые ехали и спереди, и сзади. Число людей, не говоря уже об их поведении, указывало на то, что Бермудо хотел от нее чего-то большего, чем рассказа о мертвых дезертирах.

Перед колонной раскинулась пустошь, обожженная солнцем, бесконечная, прерываемая только кустами и редкими взгорьями да помутненная маревом. На ужин у Блажки была пыль, злобные взгляды и темные подозрения относительно истинных целей Бермудо, растянувшиеся на многие лиги. К концу дня у нее пересохло в горле, возобновилась ненависть к хилякам на лошаках и никакого понимания замыслов капитана.