Этим местом никто не занимался и это было видно не вооруженным глазом.
Я села в ближайшее кресло, что оказалось поблизости, и подняла голову. Потолок оказался очень высоким. Умели раньше строить здания, я вам скажу.
— Помпезно, — прошептала я, не обращаясь ни к кому конкретному.
Мы тоже жили в роскошном и большом доме, но у него не было ни истории, ни возраста. Его построили недавно, и отделан он был в лучших современных традициях. Комфортный, лаконичный, удобный.
Ультрасовременный, как любил повторять отец.
Это же место… его нельзя было назвать комфортным или простым. Оно было сложным, с прошлым, оно было живым. Казалось, что у этого особняка есть свой характер и даже настроение, которое могло меняться.
Удивительно, но это было присущи многим старинным зданиям.
— Сколько здесь книг, София?
— Не знаю, никто не берется считать.
— Почему?
— Эту библиотеку начинал собирать покойный Владислав Иванович. Насколько я знаю, он был редким ценителем искусства и литературы, но систематизировать и привести ее в порядок у него не доходили руки, он был человеком очень занятым. А Александр Владиславович… даже не знаю, может быть, ему тоже некогда, — София пожала плечами, о чем-то задумавшись.
Чем больше я ее слушала, тем больше удивлялась, казалось бы, обыденным вещам. Разумеется, у Чарского и его семьи было какое-то прошлое. Все эти люди что-то любили, чем-то занимались, что-то делали. Но понимать – одно, а слышать – другое. С каждым произнесенным прислугой словом, Александр начинал все больше походить на просто человека. Мужчину. Не монстра. Не чудовища из моего кошмара.
Я встала с кресла и медленно прошлась вдоль длинных полок. Пальцы принялись машинально бегать по корешкам книг, пытаясь не просто коснуться, прочувствовать целые миры внутри них.
Оказалось, что у отца Чарского был необычный вкус. Чего тут только не нашлось, а ведь я успела рассмотреть лишь один стеллаж из десятков других. Труды греческих, немецких, арабских, китайских философов. Религия, медицина, наука. Искусство и живопись. Биографии. Художественная литература. Английская, американская, русская.
Здесь было все. Абсолютно каждый, наверное, смог бы найти здесь что-то, что его заинтересовало бы.
— Красота… — прошептала я, отрываясь от стеллажа и вновь переводя взгляд на Софию.
— Рада, что Вам понравилось. Сюда мало, кто заходит. Надеюсь, Вы оживите это чудесное место.
— Александр сюда не приходит? — решила я уточнить еще раз на всякий случай то, что и так уже поняла.
— Не приходит, — повторилась София. — Как и Мария Дмитриевна. Только мы здесь убираемся время от времени, чтобы пыль совсем не захватила старинные фолианты, — улыбнулась девушка.
— Ясно.
Что ж, это была полезная информация. Это было хорошо. Значит, тут можно было укрыться от деспотичного мужа-тирана, который только и знал, что раздавать всем вокруг приказы.
— А Мария… кем она работает?
— О, она фотограф, художник, искусствовед, — стало мне ответом.
— Серьезно? Художник? — С таким-то дрянным вкусом? Конечно, этого говорить вслух я не стала, но по глазам прислуги поняла, что она тоже разделяет мое невысокое мнение о талантах этой девушки.
— Да. У нее своя галерея, Александр Владиславович ей ее подарил на позапрошлый день рождения, — мечтательно улыбнулась София.
— Надо же, какие теплые родственные отношения, — хмыкнула я.
— Ну, они не совсем родственники…
