Я отвернулась и сжала губы, чтобы не разрыдаться. Только этого не хватало. Разныться перед ребенком, который храбрится из последних сил. В конце концов, была я взрослой или нет?
С такими мыслями я побрела прочь. В своей комнате у меня уже все было собрано, оставалось собрать кое-что с кухни и мы были готовы.
Проклиная про себя Царева, желая ему самых страшных кактусов, которые могли бы его сожрать, я продолжила самое ненавистное занятие в мире – сборы.
К шести вечера мы все успели. Я боялась, что Эмма начнет затягивать и капризничать, но, нет, ничего подобного. Моя девочка была стойкой и сильной. Ровно в 18.00 я отдала ключи хозяйке, поблагодарила ее за все, и мы распрощались.
Еще около часа наши вещи грузили в машину грузчики, а мы с Эммой, тем временем, сидели возле подъезда и ожидала конца этого ужаса. Я купила дочери сладостей, но Эмма лишь покачала головой и отдала их мне. С горя и досады я начала поедать лакричные палочки и умяла почти их все.
Я как раз доедала последнюю, когда к грузовой машине почти впритык подъехала черная иномарка. И вскоре из огромного внедорожника показался знакомый силуэт.
— Вы… — прошипела я, тут же поднимаясь на ноги.
Источник всех моих бед. Ходячий Армагеддон! Демон во плоти!
— Василиса? — Царев растерянно поозирался по сторонам и перевел на меня полный недоумения взгляд. — Что происходит?
— Что происходит? — прошипела я, грозно надвигаясь на гада. — Что происходит?! — уже громче спросила я. — Мы переезжаем, вот, что происходит! Но это не Ваше дело! Зачем Вы приехали? Если требовать неустойку по контракту, то я Вам вот, что скажу, дражайший, — я ткнула в мужчину лакричной палочкой, и собиралась наговорить ему столько всего, что он осмысливал бы смысл моих слов до завтра, но неожиданно, Станислав поймал меня за руку и легонько сжал область предплечья.
— У вас какие-то проблемы? — на удивление обычным тоном, поинтересовался он. А в глазах, в этих демонических глазах, на мгновенье даже отразилось что-то сродни переживанию.
— Вы шутите? Или просто издеваетесь? — Я выдернула руку из чужой хватки и бросила на обидчика полный ненависти взгляд. — Делаете вид, что не понимаете, что происходит? Лишили меня одной работы, вынудили уйти с другой, а теперь вот-вот, и над головой святого Царева засияет нимб!
— Карась, я… — начал было он, но я не дала договорить мужчине, тут же перебив и-таки ткнув ему в грудь лакричной палочкой.
— Вы лишаете матерей-одиночек заработка под Новый Год, потом заставляете подписывать ужасающие контракты, которыми кошмарите, как нечего делать, а затем и вовсе переходите на оскорбления! Вы – тиран! Не удивительно, что Ваша жена от Вас сбежала и даже сына бросила. От Вас бы любая сбежала, Вас невозможно вынести, Вы же просто какой-то монстр! Вам все не нравится, Вы ненавидите всех вокруг себя, Вы ненавидите тех, кто любит жизнь, Вы… Вы… Вы просто ущербный и мелкий человек! Убожество, одним словом! — извергла я последнее оскорбление. А затем подняла взгляд и столкнулась с разочарованием и какой-то тихой грустью в глазах босса.
— Мне очень жаль, что Вы такого мнения обо мне, — тихо произнес Станислав, отступая на шаг назад.
— А какого мнения я могу быть о Вас?
Что я могла о нем думать, когда он обрекал меня на безработицу в самый сложный месяц в году, навешивая неподъемные неустойки по контрактам, и все это при том, что он знал, что я одна воспитываю дочь? Что мне еще оставалось думать?
