— А ты неугомонная, я смотрю, — обдаёт жаром мою макушку горячий, приправленный сарказмом бархатный баритон.
И мурашки покрывают мой позвоночник, щекоча корешок каждого нерва.
Я резко выпрямляюсь, и у меня всё плывет перед глазами. Давление шарахает в голову не по-детски. Хорошо, что сижу за столом, а не то свалилась бы к ногам этого придурка.
— Амир! — сотрясает воздух ресторана глубокий бас Марата.
А мне настолько плохо, что необходимо время, для того чтобы вернулось зрение. Неожиданно ощущаю, как надо мной нависает тень и становится до жути неуютно.
— Ну вот и доигрались. — Чувствую на своих губах привкус ментола, смешанного с кофейным ароматом.
Я тут же подношу руки к лицу, чтобы прикрыться, но мои запястья вдруг попадают в плен, и, резко дёрнув вверх, Амир заставляет меня подняться на ноги.
— Оставь её! — снова откуда-то сбоку раздается голос босса. — Света! — взволнованно.
И в этот момент ко мне возвращается зрение. Но лучше бы я не видела того, что открылось моим глазам.
— А ты и правда дура, — цедит сквозь зубы и тащит меня на выход Амир, а я взгляд не могу оторвать Марата Вениаминовича, который держит на руках маленькую девочку. Вторая же девчушка — постарше — прилипла к его боку, а за его спиной стоит женщина, её глаза искрятся ненавистью, рот искривлён в злобном оскале. Она похожа на дикую тигрицу, защищающую свою семью.
И мне хватает одного взгляда, брошенного на них. Одной здравой мысли, чтобы понять: это жена и дети Марата Вениаминовича.
Наши с ним взгляды встречаются. Он дико зол. И я не завидую тому, кто попадется под его руку. Краем глаза замечаю, как мужчина пытается отнять от своей шеи маленькую куколку и вручить её жене, но та стоит словно изваяние, наблюдая за тем, как Амир тащит меня к выходу.
— Ты хоть понимаешь, что ты наделала? — мужчина выволакивает меня на улицу, толкает в снег, так, что я еле могу устоять на ногах.
— Что?! — вылупив на него глаза, непонимающе спрашиваю. — Мы с Маратом Вениаминовичем…
— Заткнись! — шипит Амир. — Заткнись и проваливай, пока цела. Сама не представляешь, куда ты влезла, дура!
Он резко дёргается в мою сторону.Я, пошатнувшись, пячусь назад и, неудачно встав на покрытую льдом дорожку, не удерживаю равновесие, поскальзываюсь и падаю на землю кулём. Ударяясь о твёрдую поверхность коленками.
Из глаз тут же брызжут слёзы боли, смешанные с обидой.
— Придурок! — кричу, поднимая глаза.
Но оказывается, что на улице я одна. Амир будто испарился.
Боже, какое унижение! Свалиться на ровном месте. Да ещё и на глазах этого засранца. Такой несчастной я себя не чувствовала, пожалуй, никогда. Как я дошла до того, что меня посмели вышвырнуть на улицу, как какую-то грязную, бездомную шавку?
Глотая слезы бессилия и дикой обиды, поднимаюсь на ноги.
Ублюдок! Никогда ему не прощу то, что он сделал. Никогда! – даю себе мысленный зарок.
— Чёрт возьми, — вытираю промёрзшие от влаги ресницы и осматриваюсь.
Моя сумка с телефоном осталась внутри. И как мне её забрать?
Внезапно дверь ресторана открывается, и на пороге появляется фигурка девчушки. Меня мгновенно затапливают стыд и злоба, когда в её руках я вижу свои сумочку и перчатки.
— Вот, тёть, ты забыла. — Подбегает она ко мне.
Она без курточки, хотя на улице довольно холодно. Совсем мать безумная, видимо, раз выпустила ребёнка на улицу без одежды.
— Спасибо. — Протягиваю подрагивающие пальцы, чтобы забрать свои вещи, но маленькая стерва, вместо того чтобы передать мне из рук в руки, кидает сумку на землю.
