— Ну, ты же не думала, что у меня никогда не было? В свои-то двадцать шесть лет.
Беззвучно открываю рот, словно рыба, выброшенная на берег. Вместо того чтобы молить о прощении, он еще смеет шутить!
Почти взвиваюсь от бешенства. Оно клокочет, поднимаясь из самой глубины души и смешивается с болью, превращаясь в адский горько-прогорклый коктейль.
Все что мне хочется в этот момент, так это впиться ногтями в Максима и содрать высокомерное выражение с этого красивого мужественного лица.
Только вот почему-то вместо этих, на мой взгляд, заманчивых действий, из глаз неожиданно начинают бежать слезы, которые я не в силах остановить, а они все больше застилают глаза, размывая силуэт Максима.
Прямо в этот момент я отчетливо осознаю, что безумно дико ревную! Одна только мысль, что он ее трогал, проводил с ней время... убивает меня!
Это что ни наесть — проклятая ревность. Впервые в моей жизни — это низменное чувство правит мной!
На мгновение становится страшно. Я никогда раньше не ревновала. Собственная беспомощность пугает до чертиков, сковывает мышцы. Ведь я понимаю, что это своего рода зависимость… зависимость от Садулаева Максима Мансуровича.
Максим заметно вздрагивает, когда замечает, как дрожит мой округлый подбородок, с которого скатываются крупные слезы, вниз на мою прикрытую рубашкой грудь. Тяжело сглатывает.
— Мне больно! — почти стону, прикладывая ладонь к груди, там, где обливается сердце кровью. — Мне обидно, я чувствую себя униженной!
Облизываю солёные губы от слез.
На лице Максима на мгновение проступает очевидная мужская растерянность.
— Не прикасайся, — хватаюсь за эту эмоцию и вновь возобновляю попытки вырваться из плена пальцев, что так властно сжимают локоть. — Да у меня перед глазами, как вы на этом диване… — выплевываю, озвучивая то, что больше всего меня задело из уст рыжей дряни. Прикусываю почти до крови нижнюю губу.
— Не могу поверить, — усмехается невесело Максим, разглядывая мое лицо так, будто видит впервые. — Ты собралась уйти при первой же возникшей трудности, Ангелина.
— Трудности? — недоверчиво качаю головой. — Ты не удосужился порвать со своей бывшей, Максим!
— Я написал ей смс, — говорит совершенно серьезно, будто эти слова все решают. — Бывшая — слишком громко сказано.
На секунду я даже прекращаю истерить. СМС? Он написал женщине, с которой был три года сообщение?!
— Серьезно, Максим? Смс?!
Пожимает широкими плечами, как бы говоря этим жестом: что такого?
— Я ничего ей не обещал.
Неожиданно ощущаю, что стала свободна. Садулаев больше не держит. Не могу на него смотреть. Не хочу.
Бросив сумку с вещами, выхожу из спальни и иду на кухню. Мне срочно надо попить, такое ощущение, что чертовы слезы сделали дефицит жидкости в моем организме! Но когда взгляд останавливается на проклятом диване. Где он…где они…у меня начинают дрожать губы.
Заламываю пальцы и еле слышно шепчу:
— Боже, почему так …— прикрываю глаза, прижимая дрожащие руки туда, где рвано бьется сердце, голос срывается, — больно…
— Потому что ты влюбилась в меня.
9. Глава 9
Эти простые на первый взгляд слова Максима, что появляется возле меня, будто с размаху бьют под дых. Открываю глаза, покрытые поволокой страдания. Хуже пытки…
Поверхностное дыхание вырывается с шумом, заполняя собой вакуум полной тишины гостиной.
— Я когда тебя увидел тогда на крыльце с этим, — кривит презрительно губы Максим, намекая на Диму, — недоноском, чуть не сдох от ревности.
