Смотрю на Волкова последний раз перед тем, как подняться наверх, и стараюсь забыть взгляд, который он посылает мне в ответ.
О случившемся на смене в караоке напоминают только красные пятна на моём запястье, которые я обнаружила ближе к утру. Парень, что пытался меня удержать, явно перестарался. Внутри закипают протест и гнев — в понедельник Чернову лучше не попадаться мне на глаза. Я планирую съездить по его мажорским яйцам своей простолюдинской коленкой. Если он так пытался меня проучить, то урок я не усвоила! А лишь убедилась в том, что богатенькие идиоты думают, будто им всё позволено!
Я не видела, как ушел Волков, но от Анны, которую поймала в коридоре для персонала в конце рабочей смены, узнала, что депозит погашен. Ущерб возмещëн, и мне оставлены щедрые чаевые.
— Надо же... — бормочу, разглядывая несколько оранжевых бумажек, которые, свернутые трубочкой, передаёт мне Анна.
— Не хвастайся перед девочками, а то решат, что разборки с клиентами — это выгодно, — устало говорит администратор, протирая глаза. — Сможешь выйти завтра? Голова раскалывается.
— Хорошо.
— Тогда до завтра.
Переодеваюсь в свою одежду и делаю хвост, борясь с зевотой. Деньги от Волкова жгут мой карман. Я отдам ему их в университете. Если он так пытался извиниться за своих товарищей по команде, то не нужно было этого делать. Мне хватило того, что он вмешался и не стал опускаться до их неандертальского поведения. А как он на меня смотрел потом… В животе случился переворот, стоило только вспомнить его карие глаза, которые смотрели на меня с теплотой и каким-то непонятным сожалением.
Прощаюсь с Колей и Зоей на крыльце клуба. Эти двое, дурачась, медленно бредут в сторону остановки, а я вытаскиваю ключи от своей ласточки, предвкушая сладкую встречу с подушкой в ближайшие полчаса.
Дома быстро принимаю душ и бесшумно проскальзываю в комнату. Алиске скоро уже вставать, но у нас с бабушкой уговор: после ночных смен она берет её на несколько часов к себе, давая мне отдохнуть. Я сплю до двенадцати. Завтракаю под щебетание дочери и одновременно пытаюсь накормить её супом, который она хочет есть исключительно сама, перемазав всё вокруг, включая мои волосы.
Бабушка с дедушкой уезжают по делам в город, и у нас с Алиской наступает личное время. Я очень ценю такие моменты, потому что она очень быстро растет, а я так часто пропадаю где-то вне дома и постоянно себя виню за это. За то, что пытаюсь крутиться и дать в будущем дочери всё, чего она достойна. Чтобы у неё всё было и она ни в чём не нуждалась.
— Бибика! — взвизгивает Алиска, услышав шум мотора за забором.
— Хочешь, пойдём посмотрим на машинки? — спрашиваю эту неугомонную батарейку.
По плану она должна была вырубиться сразу после обеда, но что-то пошло не так. Ребенок перевозбудился от моего внимания и сейчас напоминает бешеного кролика. Хохочет и убегает от меня по двору, не различая, где дорожки, а где бабушкины клумбы. Пытаюсь её поймать и поправить повязку в цветочек на её светленькой головке. Подкидываю вверх и щекочу упитанные бока. Отпускаю, и она опять со смехом неуклюже несётся подальше от меня, а я — за ней.
Трель звонка нас обеих отвлекает. Алиска с криком бросается к воротам и калитке.
— Ах ты, хитрюшка! Ждёшь кого? Думаешь, к тебе пришли? Это, наверное, баб Марина яблок принесла, испечём шарлотку, — смеюсь, догоняя дочь, подхватывая её на руки, и под хрюкающие, издаваемые ей, звуки, отодвигаю щеколду.
