Ребёнок Палача - страница 21

— Ты – монстр, — тихо ответила она, глядя на меня своими испуганными карими глазами.

— Я не скрывал своей сущности, — сказал, как отрезал. — Все, что мне нужно: ребенок. Потом ты будешь свободна. И никто не пострадает.

— Нет, — София не сдавалась. Я отпустил ее и отошел.

— Я покажу тебе твою временную спальню. Идём, — сухо сказал я, направившись к двери. Телефон София не отдала, но это пока что. Девушка выиграла сражение, но, определенно, проиграет войну.

Моя спальня находилась вдаль по коридору на этом же этаже. При входе в нее, София огляделась по сторонам и заподозрила неладное. Румянец, на несколько минут окрасивший ее щеки, снова сошел, уступив бледности на коже лица. Выдержанный стиль убежденного холостяка, я не любил загруженность в интерьере. Только кровать, две тумбы по обе стороны и висевшая над ней картина Айвазовского «Летучий голландец» – тонущий корабль посреди волнующегося моря, широкое в пол окно, занавешенное тяжелыми шторами: и больше ничего.

— Здесь ты будешь спать, — тихо, но твердо сказал я, повернувшись лицом к Софии.

— Это твоя комната, — проговорила девушка, переведя на меня свои карие глаза.

— Моя.

— Нет, — снова категорично заявила она, скрестив руки на груди. Я понял, что данный жест – это своего рода ее бунт. Меня позабавило ее поведение, но я постарался не выдать своего настроения.

— Что ж, — вздохнул я, — тогда буду вынужден уложить тебя на коврик возле кровати. Будешь моей личной игрушкой на ночь.

София гордо взметнула головой.

— Я должна понять, что стоит за твоим бредовым планом: то ли ты решил затащить меня в постель, но не знал, как оригинально подойти к событию, то ли…, — она развела руками, когда я едва ли подавил смешок, — это реальное искажение моего восприятия. Я тебя не понимаю. Ты обвиняешь меня в краже, и тут же заявляешь, что я должна тебе ребенка родить. Мне кажется, тебе надо обратиться к психиатру.

Я улыбнулся, когда девушка закончила свой монолог и вынесла приговор. Ох, если бы она знала, сколько раз я был на мозгопромывании после трагедии своей семьи. Но это мое личное, и София об этом никогда не узнает. Неспеша я двинулся на Софию, а она попятилась назад. Но там стена… запертая дверь… и ее предположение об оригинальности затащить в кровать. Может, и вправду так, а не усложнять всякими центрами? Хм…

София будто слышала мой внутренний голос, и ужаснулась.

— Не смей…

— Но ты этого хочешь, — сказал я. — Не обманывайся, София. Я вижу, как твоя сонная артерия играет волной от возбуждения… я вижу, как вздымается твоя грудная клетка, как учащенно дышишь ты, стоит мне приблизиться к тебе…

— Да потому что я боюсь тебя! — София вытянула руку ладошкой передо мной, ограничив между нами барьером расстояние. Я перехватил ее ладонь и прижал к своей груди.

— Правильно, что боишься меня. Во мне нет ничего хорошо, но… тем и слаще запретный плод, София, — прошептал я, уверовав в свои же слова. — Ведь девушкам нравятся монстры… их раны, которые каждая норовится залечить.

— Я не собираюсь становиться твоей пилюлей к исцелению, — София жестко вернула меня на землю, — отойди от меня. Я буду кричать.

— Кричи, — так просто сказал я, все еще держа ее ладонь на своей груди. София смутилась. — Ну?

— Это явно бредовый сон, — отчаянно хохотнула она.

— Нет, — я покачал головой и дернул за руку Софию на себя.

Обняв ее, я не дал ей возможности сопротивляться, и снова поцеловал. Впился в ее губы, будто вампир. И требовал он нее большего подчинения. София под натиском расслабилась в моих руках и открылась. Поцелуй стал глубже и более страстным – жадным, требовательным и нужным лично мне. Я не хотел ее отпускать, но рядом стоящая кровать намекала на продолжение, а это не входило в мои планы. Всё будет иначе. Едва разорвав наше слияние, я мысленно приказал себе держаться от Софии подальше и больше не поддаваться провокациям и вожделению. София тоже не понимала, почему она так легко отдалась мне… я видел в ней бушующий конфликт мыслей. Прикоснувшись к своим губам, девушка ахнула.