Когда мы с Антоном вошли в лифт, я подавленно молчала. Мой проводник по лабиринтам МГУ почувствовал это, нахмурившись, взял меня за плечи и развернул к себе:
– Ты чего?
– Эта Серафима… Как-то она странно на меня смотрела!
– Странно смотрела? Да у тебя глюки!
Я не могла не засмеяться, чувствуя приходящее облегчение: как хорошо, когда парой слов разом снимается проблема!
– Точно глюки?
– Точно!
Как по команде я расслабилась и отдалась своему счастью – счастью жизни в МГУ, которое теперь со мной на много лет. Год жизни «зайцем» и подготовки к поступлению, пять лет учебы, три года аспирантуры… Девять лучших лет юности в лучшем изо всех возможных мест – разве это не чудо?!
Мы вышли за чугунную ограду главного здания, перешли улицу и вошли в другую ограду – за ней размещались три гуманитарных корпуса, спортивные залы и площадки, магазин, столовые – еще один район необъятного города МГУ. Перед первым гуманитарным корпусом горел вечный огонь в обрамлении белых колонн, а рядом сверкал отражающий небо пруд, и везде на газонах сидели, лежали и даже просто валялись студенты. Пары обнимались на виду у всех безо всякого стеснения, и я представила себе, что когда-нибудь и мы с Антоном будем так же лежать у пруда, легко поглаживать друг друга и что-то шептать друг другу смеющимися губами.
Зайдя внутрь серо-фиолетового здания, Антон повел меня к лифтам. Когда кабина опустилась и двери разошлись, я увидела очевидную, но совершенно невероятную для лифта вещь – телефон.
– Вот, – гордо сказал Антон с видом человека, произносящего «Сезам, откройся!», – звони!
– У меня ведь нет жетона…
– И не надо! Звонишь, как по обычному межгороду: набираешь восьмерку, ждешь гудка – и номер.
– Прямо так?!
– А тут халява.
Не веря в происходящее, я сняла трубку и услышала отдаляющийся голос Антона:
– Я тебя подожду. Наговоришься – приезжай вниз!
Я ехала наверх в полном одиночестве и ватными пальцами крутила диск. Возможность бесплатно звонить из лифта была уникальным просчетом университетской администрации (впоследствии эту ошибку исправили), но полностью находилась в рамках закона. Однако именно сейчас я вдруг осознала, в какую авантюру влипла, оставшись в Москве.
Я набрала мамин рабочий номер и прислонилась к стене – мне нужна была опора. Несколько гудков. Затем:
– Библиотека.
Я не могла говорить: совесть вдруг разом скрутила мои голосовые связки.
– Алло, вас не слышно!
– Мама…
– Доченька! – Меня даже испугал взволнованный вопль за тысячи километров от меня. – Доченька, ну как ты?!
– Я поступила.
Теперь говорить не могли уже на другом конце провода. Лишь пару секунд спустя я услышала совершенно потустороннее:
– Как?!
– Да вот так…
– Так быстро закончились экзамены?
– Их было всего три. Не четыре, как мы думали, а только три.
– И что ты получила?
– Ну, какая разница… главное, что вышел проходной балл.
– Доченька!.. (Я услышала классический всхлип.) Доченька, я тебя поздравляю! Да неужели… Господи, какое же это счастье! Доченька, теперь учись, учись изо всех сил; тебе будет трудно, ты не так подготовлена, как москвичи, но старайся, как только можешь. Ты должна стать человеком, понимаешь? Доченька мне трудно говорить, я так волнуюсь, у тебя деньги бегут за переговоры… Инночка, у тебя сейчас будет много соблазнов: большой город, новые знакомые… Но ты знай свое и бей в одну точку: высшее образование и достойная работа. Муж, дети – это все, конечно, важно, но это все придет, главное для тебя – получить профессию, выйти в люди. Я смешно, конечно, говорю… Но от души, поверь мне! Стань человеком, и все у тебя в жизни будет по-человечески. Доченька, я так за тебя рада!
