Жаль, что издается редко. Потому что мы теперь богатые, живем в обществе потребления, можем позволить себе гурманство.
***
В книге много прекрасных стихотворений. И если впечатление от них не самое прочное, зато это тот случай, когда спустя время опять хочется взять книгу и перечесть некоторые: уж очень они остроумны.
По-моему, это инкрустации. Или даже гротески (причудливая архитектурная лепнина). Только я не уверен в терминах: оба из других искусств. Говорю же, не могу определить музу В. Забабашкина.
7. Чары и страсти
Амфитеатров А. В. Собрание сочинений: В 10 томах. Том 1. Романы/ сост., вступ. статья, примеч. Т.Ф.Прокопова. – М: «Интелвак», 2000. – 848 с., тир. 3000 экз.
Вот и вышли в свет первые два тома из собрания сочинений еще одного корифея Серебряного века – Александра Валентиновича Амфитеатрова. Продолжая традиции Лескова и Гончарова, то есть, исследуя тип и характер, он не в пример им острее закручивал сюжет и потому, должно быть, был одним из самых читаемых романистов. Его романы, особенно поздние (тетралогия «Зверь из бедны», «Лиляша») именно сделаны – усидчиво, с привлечением обширного материала по теме. И если сравнивать, например, романистику поздней античности и европейского, в частности, русского декаданса, то Амфитеатрову вполне подходит определение: «компилятор». Как Аполлодор, как Петроний.
Он сочинял свои необыкновенно увлекательные, хотя и беглые романы, проштудировав предварительно всю литературу по теме: если о римских сановных интриганах – то римскую, если об узаконенном и утонченном проституировании светских дам, то придворную и светскую («Мария Лусьева». «Марья Лусьева за границей»). Глубокая эрудиция и серьезный тон делали его прозу еще и познавательной, а это уже немало. Проигрывая в теплоте и субъективности оценок своим приятелям – Горькому, Леониду Андрееву, Бунину, он безусловно выигрывал у них в эпике и разнообразии тем.
У беллетриста Амфитеатрова много симпатичных черт: он благороден без опрощения, не натуралистичен и не груб, даже если описывает радения хлыстов. И что самое чарующее, совершенно аполитичен; во всяком случае, в этих двух томах – ни одного суждения о политике, только прекрасная словесность. И, разумеется, по силе темперамента, стилистическому изяществу и вдохновению он превосходит демократических литераторов, которые писали о том же (например, Сологуба с его передоновщиной и навьими чарами).
Говорят, бумага офсет №1, на которой ныне издают, не желтеет двести лет. Как раз тот срок, пока Амфитеатров будет интересен не только специалистам.
Алексей ИВИН
(опубликовано в «Литературной газете»)
8. Доступность гениев
Иза Красикова. Пророк и Сивилла (Пушкин и Цветаева). Политеизм Пушкина и Цветаевой как необходимость их творческой свободы: художественно-исследовательское эссе. – М: РИФ «Рой», 2004. – 184 с., ил.
Откуда берется и чем обусловлена пророческая способность в большом поэте – проблема вроде бы узкая. Будучи крещен и приняв христианскую кончину, Пушкин все же обладал развитым дионисийским и аполлоническим началом, а в отрицании. Случалось, заходил даже дальше своих учителей – легкомысленных французов Вольтера и Парни. Разбирая стихотворение «Пророк», исследовательницы выводит, что, пожалуй, политеизм – самое точное определение позиции Пушкина в вопросах веры.
Аналогичный прием применен и в отношении Марины Цветаевой – только проанализирован соответственно ее славянский языческий пантеон. Участь Сивиллы, не понятой современниками, действительно была уготована Марине Ивановне.
