Речная соната - страница 6

Палатка с украшениями из соломы стояла на своём обычном месте прямо у входа. На столе толпились соломенные мышки и зайчики, ёжики и совы, кошки и коровы, а с навеса свисали шары разных размеров, увитые разноцветными ленточками и украшенные бусинками. Мастер с длинными усами, на кончиках которых тоже болтались бусинки, даже и не думал собираться, в отличие от своих соседей по рынку. Он неторопливо плёл новую соломенную игрушку, тихонько напевая себе под нос. К своему стыду, я так и не узнала его имени – для меня он так и оставался дядей Лоры.

Я поздоровалась, чтобы привлечь его внимание.

– О, подружка, – улыбнулся мужчина, отрываясь от рукоделия. Наверное, не помнил моего имени. Я так и осталась для него подружкой Лоры, хотя назвать наши короткие отношения дружбой можно было лишь с большой натяжкой.

Я вытащила из кармана джинсов маленький шарик, который вчера взяла в королевском музее. Вообще-то мы взяли несколько – Джей хотел посмотреть, как и из чего они сделаны, но один разрешил мне оставить. Он не думал, что они представляют собой что-то ценное, но наследник сказал правильно – переливающийся зеленью шарик так и просился стать украшением.

– Вот, – я протянула шарик усатому мастеру. – Как думаете, получится из него что-то?

Мужчина взял шарик, покрутил в руках, посмотрел сквозь него на небо.

– А как светится-то, – пробормотал он. – Не пойму, что за камушек такой. Ежели только магический, да магией и не пахнет… Просверлить, штифтик вставить, верёвочку продеть, да и на шею, а?

– М… можно так, чтобы не сверлить? – неуверенно спросила я. – По-моему, там жидкость. И я думала, браслетик…

Усатый мужчина чему-то рассмеялся и покачал головой.

– Какой? – спросил он, закатал рукав и потряс вытянутой рукой. Его запястье обвивала дюжина всевозможных браслетов.

Я наклонилась поближе и ткнула в самый простой. Он был сплетён из тонких кожаных шнурков, у единственной бусины косичка расходилась, открывая камушек во всём его великолепии, но при этом крепко удерживая его.

Дядя Лоры довольно кивнул и сказал, чтобы я приходила через пару дней.

Джей всё не возвращался, и я болталась по городу, дожидаясь, когда можно будет уже пойти на занятие к Элле. От нечего делать я изучала таблички на зданиях. Удивительно: пока я не умела читать, я их даже и не замечала. Впрочем, текст был написан сухим языком, а предложения тянулись строка за строкой и никак не желали заканчиваться, и когда я, наконец, добиралась до точки, то уже забывала, о чём говорилось в начале. К тому же, речь шла о людях, о которых я не имела ни малейшего представления. Тут родился такой-то поэт, а там гостил известный колдун… Порядком раздражённая – и дурацкими табличками, и своей непросвещённостью в отношении местной культуры, – я провела оставшееся время, сидя на берегу Карне, кидая крошки хлеба уткам и раздумывая, как бы правильно спросить Эллу о реках, не упоминая Тёмные времена.

Мои старания окончились неудачей – вопросы Элле не понравились. Она всем видом выказывала недовольство, даже кружки составила с подноса на стол так, что капли какао попали на скатерть. Но в упрямстве мне равных нет, поэтому в итоге Элла уступила.

– Была третья река, – недовольно ответила женщина. – Сама уже знаешь: когда создали копию разрушающегося мира, не всё получилось перенести.

Это я помнила по рассказам Робина: мир был разрушен эгоистичной магией, и колдуны в последние дни собрались и построили его копию. Они перетаскивали всё – растения и животных, реки и горы, дома и людей. Но что-то перенести не успели, что-то просто не смогли, а бывало и так, что люди просто отказывались покидать старый мир. Говорят, что они-то и превратились в бестелесные сущности – сай, которые в поисках тела бродят по тени, оставшейся от старого мира. Но люди-то ладно, это можно понять…